Психика

«95% своего времени она чем-то занимается в телефоне»

— Здравствуйте! Это подкаст «Психика», и мы продолжаем складывать наши психологические пазлы, чего бы они ни касались. Сегодня эксперт нашей встречи – доктор наук, семейный психолог Андрей Зберовский. Здравствуйте!

— Добрый день!

— И отец Артем. Он пришел к нам с запросом, который сейчас уверенно откликается в сердце фактически каждого родителя. Скажем просто: как оторвать ребенка от гаджетов? Все так?

— Абсолютно.

— А зачем вы собираетесь ребенка отрывать от гаджетов?

— У меня дочка, ей 11-й год идет. Ева. Прекрасный ребенок. Но 95% своего времени она чем-то занимается в телефоне, в компьютере. Смотрит бесконечно видеохостинги, играет в какие-то игры, и эти игры не добрые. Плюс сейчас же в этих ваших интернетах...

— А в ваших?

— Да. Ну, я...

— В наших.

— Да-да.

— Тятя-тятя, наши Сети...

— Да. Там и маньяки какие-то: видят – девочка, написали. Это постоянно приходится контролировать. Любое другое действо, а мы с женой пытаемся водить ее в музыкальную школу, на танцы, в модельное агентство – она все это делает, и у нее, в принципе, получается...

— Но там интереснее?

— Да, в этом своем мире ей интереснее.

— Давайте разберемся. Все-таки вас что больше беспокоит: то, что она сидит в телефоне, или содержание, которое она оттуда потребляет?

— Меня беспокоит, что это практически все ее свободное время. И любое другое действие у нее вызывает противодействие. Мы живем в Сочи. «Пойдем сходим искупаемся на море» – «Мне лучше доиграть, досмотреть». Практически любое действие – она постоянно хочет...

— Это ваша красотка?

— Да, это моя красотка.

— И все-таки вы не ответили на мой вопрос. Что вас беспокоит на самом деле: то время, которое она проводит с гаджетом, или содержание, которое она черпает? Если бы она сидела в телефоне или в планшете, но при этом смотрела какие-то добрые фильмы, или какие-то классные обучалки, или фильмы о путешествиях...

— Познавательное что-то.

— ...игры познавательные, вас бы это меньше беспокоило?

— Наверное, меньше, но слишком много этого, и нет ничего другого практически.

— Нет ничего другого. Я бы рассматривала эту проблему с разных аспектов, потому что, на мой взгляд, и то и другое важно. Важно и что наши дети делают в гаджетах, и как много они проводят там времени. Наверное, мы начнем с вашей, научной точки зрения. Что сегодня, на ваш взгляд, вот в моменте, представляет бОльшую угрозу для ребенка: собственно гаджет или содержание?

— Надо понимать, что гаджетомания, которая сейчас распространилась...

— О, такой термин уже есть?

— Да. Гаджетомания, которая стала актуальна последние десятилетия уже, связана с тем, что для нашей психики... Давно есть пословица: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». В этом плане видеоинформация – она удобоваримая, она очень легкая для восприятия человеком, особенно ребенком, у которого еще мозг не вышел на рабочий режим взрослого человека. Ведь когда мы читаем книгу, когда мы читаем слово, которое является сложным символом, которое распаковывается в нашем мозгу, для этого требуется определенная аналитическая работа: нужно слово стыковать с другими словами. А видеоконтент – любой видеоконтент – очень легко входит в мозг, он позволяет в расслабленном режиме, что называется, это все поглощать. Это естественно: мы немножко ленивые люди, нам то, что легче достается...

— Андрей, я вас перебью. Не только ленивые. Знаете, что нам сказал бы коллега – эволюционный психолог? Он бы сразу обратил наше внимание на очевидную вещь.

— Что лень двигает эволюцию.

— Нет, не об этом. Что бы нам сказал эволюционный психолог? Что способность видеть что-то – смотреть, видеть, собирать мозгом картинку... Когда мы смотрим, у нас задействованы самые разные участки мозга: одни отвечают за то, чтобы взять информацию, другие - чтобы ее сопоставить, третьи – достроить образ. Вот такая машина невероятной сложности была дана нам от природы, Богом. Мы с этим родились. А вот чтение – это уже то, чему мы научаемся.

— Да, это свежая опция.

— Мы с этим не рождаемся. Ребенок рождается со способностью видеть и слышать, а со способностью читать ребенок не рождается.

— Этому всего пять тысяч лет.

— Но он и не родился...

— Конечно.

— Если не научишь – не будет. То есть для человека... Дело даже не в том, что он ленивый. Просто для него по природе естественнее смотреть и слышать. А вот это все, как вы справедливо говорите, не просто увидеть буквы и свести их в некое слово, взять слово, поместить в какой-то отдел мозга, который вытащит смыслы, сопоставит. Это же гигантская работа. Зачем ее делать, когда вот, пожалуйста – здесь все показано?

— То, что вы говорите, – это здорово. Научный прогресс, я понимаю, приходит... Я не хочу, чтобы она читала кучу книг. Я хочу, чтобы у меня ребенок был, чтобы ребенок был социальным, чтобы ребенок общался с родителями, с папой, с мамой, кушал вовремя, радостно там ходил на секции. И плюс она там два-три часа занимается гаджетами. А она все время там.

— Гаджет украл у вас ребенка?

— Да.

«Надо ребенку дать альтернативные эмоции – управляемые, легальные, не создающие проблемы для жизни»

— Это и есть гаджетомания. Но есть и вторая сторона. С одной стороны, мозгу ребенка легче воспринимать видеоинформацию, чем читать книги. С другой стороны, надо понимать, что создатели этих видеоигр, видеомиров целых, целых видеовселенных, игровых вселенных - там тоже специалисты, психологи очень хорошего уровня, которые моделируют эмоции человека. Ведь главная специфика гаджетомании - это то, что ребенок эмоционально вовлекается в игру. Он получает те эмоции, которые в обычной жизни, даже при очень теплых родительских отношениях к ребенку и в семье, не получит, настолько они, эти краски, сверхъяркие, сверхэмоциональные. И поэтому мы имеем сейчас... Это хорошая тема, потому что миллионы родителей сталкиваются с тем, с чем столкнулся Артем. Обычными инструментами - музыкальной школой, рисованием, погулять вечером в парке с ребенком - от гаджета, от игры ребенка не отнять.

— Вне конкуренции.

— Потому что эти эмоции вы не дадите. Поэтому сразу хочу сказать, как практикующий психолог, что в этой ситуации, если ребенок уже действительно годами оказался подсажен на эмоциональную зависимость от игры, стал игровым наркоманом - давайте уже будем по-честному говорить...

— Одни и те же центры мозга ведь задействованы. Вот эта зависимость от гаджета находится точно там же, где находится зависимость от алкоголя, от сладкого или от наркотиков.

— Эндорфиновые центры зависимости. Вы как папа, при полной поддержке вашей супруги, должны предложить ребенку что-то, что будет для него остро эмоционально, что сможет быть альтернативой тех эмоций, которые дает игра. В этой ситуации я приведу недавний кейс...

— Я даже не представляю себе, что он должен сделать, чтобы это было сопоставимо в таком объеме. У нее гаджет всегда под рукой, и там этот шквал эмоций - в огромном количестве, в бездонном. Это что должен сделать папа? То есть он каждый день должен устраивать ей квесты и приключения, чтобы она имела такую же нагрузку?

— Вы сказали одно прекрасное слово, которое мы используем в практике. Я приведу вам несколько кейсов за этот год, допустим. В одной ситуации, где ребенок, тоже девочка, чуть постарше, чем ваша дочь, мы предложили, и папа и мама начали активно посещать квесты. Эта история сейчас развита в любом городе, квесты. И сейчас, к счастью, это уже недорогая история. Они начали системно, каждые выходные, привлекая подружек девочки, собирать такую микрогруппу и ходить на квесты, которые дают тоже очень эмоциональную, страшненькую такую реакцию. Потому что квесты чаще всего построены на страхах, на преодолении каких-то препятствий.

— У меня лично есть вопросы к большинству наших квестов, но это тема другого подкаста.

— У меня тоже есть вопросы. Но это меньшее зло в ситуации, когда у ребенка уже поехала учеба, поехала эмоциональная сфера. Потому что, как Артем правильно сказал, подсаживание на гаджеты дает негативную, агрессивную реакцию ребенка на отвлечение его от игры. Потому что ребенок начинает просто раздражаться, конфликтовать, отдаляться от родителей.

— Как ломка у наркомана.

— Чистая эндорфиновая ломка, которая становится уже адреналиновой, агрессивной. И в этой ситуации пускай это будет квест.

— Она у меня конфликтная. Ей нужно поконфликтовать с мамой...

— Была такой или стала в процессе игры?

— Она и была, но больше становится. Она конфликтует с ровесниками часто. И я понял почему: ей нужны эмоции. Ей нужна сильная эмоция, чтобы толкнули ее, как-то... Ей вот это нужно.

— Энергия конфликта.

— Да. Эндорфин получить. Ей не хватает этих эмоций в нормальной жизни, и ей нужен конфликт.

— Именно поэтому, Артем...

— В регби ее отдать.

— ...стандартными приемами, типа танцев, пения, чего-то еще вы вопрос не решите. Надо ребенку дать альтернативные эмоции – управляемые, легальные, не создающие проблемы для ее жизни, но именно эмоции. Регулярные поездки на выходных днях на велосипеде. Но это не по району покататься, а километров на 50-100. Это уже другие территории. С ночевкой в мотеле придорожном. И ребенку страшненько. Ребенок открывает мир, ребенку интересно. И опять же, это если он едет с родителями или если можно взять с собой подруг, друзей. Именно острая эмоция – управляемая, повторю, непроблемная, но острая эмоция, – только она позволит ребенку найти какую-то альтернативу игрушкам. Именно в этом проблема родителей: они идут обычным путем, который не работает.

— Уточню. Это нужно делать постоянно или это как перезагрузка?

— Чтобы не пугались наши уважаемые слушатели, мы говорим о переходном периоде – периоде, когда мы снимаем эту самую зависимость временно. Затем, конечно, понижаем обороты и вводим ребенка в более системную обычную деятельность. Но на этапе отрыва ребенка, глубоко погрузившегося в игровую деятельность, это, к сожалению, необходимо.

— У меня жена суперпутешественница, даже я в ее ритм не попадаю. Поэтому я не во все ее путешествия езжу, а ребенок ездит с ней. В этом году они объездили Бухару, Ташкент, Самарканд, и это все было в жутчайшем графике. Побывали в Киргизии. Прилетели - и что толку: она приходила в гостиницу и требовала интернет. 

«Я советую спорт, где есть коллектив. Волейбол, баскетбол, футбол – там, где есть еще энергия конфликта»

– А вы пробовали дочку отдавать в какой-то, может быть, спорт?

— Я отвел в свое время ребенка на борьбу. Но тут я уже с женой не смог договориться: она сказала, что это все-таки девочка, и борьба – это не совсем хорошо.

— А девочке это понравилось? Было интересно?

— Моей девочке с детского сада нравятся мальчики.

— Слава богу!

— Да, можно за вас порадоваться.

— А там было столько мальчиков, и ей, конечно, понравилось. Ей понравилось. Это была не секция в смысле как какая-то секция, а это была школа – еще советской закалки, классическая борьба. Но, к сожалению, мы с женой не смогли договориться. И если вы сейчас с трибуны Первого канала скажете: «Наташа, нужно было отдавать ребенка в секцию борьбы», тогда, она, возможно, послушается.

— Необязательно же в борьбу. Вам нужно втроем договориться. Тем более что ребенку 11 лет, уже, думаю, можно ее голос учитывать.

— Конечно. Самое главное, борьба – это как раз вот эта самая высокоэмоциональная деятельность. Тем более если вы говорите, что у ребенка есть определенная конфликтность, запрос на что-то остренькое вокруг нее, то она должна получить это. Не получив этого в легальном, полезном режиме, в том же спорте высокоэмоциональном... По моему опыту работы я советую в таких случаях не просто спорт, а спорт, где есть коллектив. Волейбол, баскетбол, футбол – там, где есть еще энергия конфликта, потому что любая групповая деятельность – это конфликт. И в данном случае ребенок как раз получит, вот доберет те самые эмоции, которые он может не добрать в реальной жизни, если он такой высокоэмоциональный. Поэтому именно этот тезис должны услышать наши дорогие слушатели: нужна альтернативная эмоциональная деятельность. У каждого ребенка она может быть индивидуальная, это надо понимать. Кому-то панда-парк какой-нибудь, где лазалки, или скалодром даст эту эмоцию и отвлечет от игры, кому-то – что-то более спортивное или более познавательное. Кстати, когда вы описали, что ваша дочь с вашей супругой ездила в интересные поездки... Может, недоработали: можно было вместе с дочерью читать историю стран и городов, куда едут, что-то просматривать познавательное. И может быть, в режиме реальной поездки она бы вошла в эти познавательные материалы.

«Смотри, какой классный квест в телефоне, который прокачивает физику»

— Это следующая тема, которую я бы хотела с вами обсудить. Если потихонечку окультуривать ребенка и показывать ему... Я понимаю, что это труд почти...

— Титанический.

— Да. И он иногда будет казаться напрасным – знаете, артель «Напрасный труд», – такое тоже может быть, но это путь, который, на мой взгляд, имеет смысл проходить. Тем более что ребенок взрослый, Попытаться договориться. Сказать: «Ты вот это смотришь, а смотри, что я нашел. Смотри, какой классный квест в телефоне, который прокачивает физику». Тем более что сейчас наверняка таких игрушек много, образовательных.

— Здесь я в унисон вам раскрою ваш тезис. Потому что здесь важно не просто идти с ребенком в какую-то познавательную тематику. Я рекомендую родителям все-таки пытаться определить возможную профессию и самореализацию ребенка. Подчеркиваю: в возрасте вашего ребенка мы можем ошибиться, у него могут еще пять раз поменяться интересы и цели. Но тем не менее, если мы даже предварительно намечаем какую-то цель, нужно с ребенком искать какие-то познавательные программы в том же интернете, подвязывая под задачу: «Ты хочешь стать великим бизнесменом, или химиком, или физиком, или кем-то еще – давай смотреть материалы, которые тебе будут полезны». Это отразится положительно и на оценках в школе, и тогда мы ребенка заинтересуем лучше, чем просто, как родители говорят: «Посмотрел бы что-то познавательное. Смотри, сколько интересного». Просто у ребенка еще нет запроса на «просто», ему хочется иметь практический аспект. Если мы добавим к познавательным программам еще и целевую задачу ребенка, его игру в профессию, покажем полезность получения дополнительных знаний...

— То есть для чего-то.

— Да.

— И желательно, чтобы эта цель была поближе?

— Да. Понятнее.

— Не через 10 лет пригодится, а пригодится тебе в этом году.

— Она у нас ходит второй год на программирование.

— Знаете, какая сейчас одна из самых престижных творческих профессий? Называется геймдизайнер. Это люди, которые придумывают сценарии игр.

— И сюжеты.

— Сюжеты игр и сценарии игр. Так, может, действительно, сейчас, в вашем конкретном... Я не говорю, что это для всех, друзья, - не для всех. В вашем случае.

— То есть мне можно расслабиться, ребенок на правильном пути, нестрашно, что я не вижу ребенка, она будет геймдизайнером.

— Нет, вы передергиваете сейчас.

— Почему?

— Чтобы стать геймдизайнером, что нужно делать?

— Учиться.

— Нужно читать много литературы классической. Нужно учиться, возможно, математике, физике, химии, потому что ты же должен не просто придумать какой-то сценарий, а ты должен понимать... Например, у тебя действие на Луне. А как у тебя на Луне предмет будет соприкасаться с поверхностью Луны? С какой силой?

— Артем, в вашем случае, если действительно у вашего ребенка креативное творческое воображение, плюс он пошел на программирование, вы можете сказать: «Ребенок, ты можешь быть успешным человеком, зарабатывать хорошие деньги».

— Прокормит вас на старости.

— «Но тогда давай ты будешь смотреть на эти игры, не вовлекаясь туда эмоционально, а относись к этому как эксперт. Смотри на игру так: что можно из нее взять для создания своей игры, для создания своего виртуального мира». И если вы начнете с ребенком разговаривать об этом: «Дочь, а какой бы ты придумала мир? А давай придумаем набор сюжетов, набор персонажей, какие у них будут характеры, что они будут преодолевать». Если вы научите ребенка записывать свои мысли, вы можете создать такую семейную мини-лабораторию по обсуждению неких новых сценариев, новых ходов. Может быть, это постепенно увлечет вашего ребенка, и мы получим потом яркого, успешного специалиста по созданию этих самых игровых реальностей. И мы решим все ваши проблемы, и ребенок получит в будущем престижную профессию и подтянет те предметы в школе, которые будут для этого важны. Вот это, на самом деле, очень хороший, правильный сценарий.

«Она не смотрит «Тома Сойера», она смотрит блогеров недалеких»

— Дай-то бог, чтобы было так. Но она не смотрит тот контент, на чем можно, как бы сказать... «Тома Сойера», не знаю, что мы смотрели, «Приключения Петрова и Васечкина». Она смотрит таких же блогеров недалеких, которые... Вот сейчас завалено все. И соответственно, она копирует-то их, а привлечь ее: «Давай посмотрим кино с тобой»... Не знаю, «Тимур и его команда». Ей неинтересно. И еще один момент важный я хотел с психологом обсудить. Единственный способ управления моим ребенком сейчас – это либо в качестве награды дать ей гаджет, либо в качестве наказания, соответственно, отключить интернет. Другого пути у нас нет. И мы, конечно, им пользуемся. То есть сделала уроки – включили интернет. Получила двойку – сегодня интернета не будет. Мы приходим в театр на красивое шоу ледовое, где мы смотрим... Цирк. Ребенок на пятнадцатой, второй, третьей минуте просто засыпает. Все, она просыпается, когда все хлопают, и все.

— Вот-вот, потому что вы описали картину, когда ребенок уже зависим от получения этих эмоций. Он там не засыпает, потому что эти эмоции...

— И это же не конкурирует? Реальная жизнь не может конкурировать с придуманной реальностью.

— Не может, к сожалению. Вот о чем мы сказали в начале разговора – что родительские потуги, такие разумные и красивые, отвлечь чем-то стандартным, чем их отвлекали в детстве, уже не работают. Поэтому, Артем, в данном случае я советую... Вы можете все-таки сказать: «Ребенок, давай мы...» Такой некий переходный период, или переходной вид деятельности. «Вот ты поиграла в игру. Удели 15 минут или полчаса, чтобы рассказать нам с мамой о том, во что ты там играла, какие альтернативы, возможно, в этой игре ты бы сделала по-другому». Мы пытаемся эту игру вербализировать, мы пытаемся ее сделать более интеллектуальной, собственно говоря. Наверняка ваш ребенок развивается.

— Уважаемый Андрей, она действительно хочет копировать этих блогеров. Она их повторяет. Я говорю: «Давай мы красиво снимем. Мама подержит свет, я подержу камеру, сделаем все красиво, посмотрим, какой фон, чтобы там... Давай создадим...» «Пропиши сценарий», – говорит ей мама. Я говорю: «Я готов помочь, давай с удовольствием это сделаем, мы готовы участвовать». Мы что-то там снимали... Она категорически отказывается от нашего участия.

— Почему?

— Контент, который она производит...

— То есть она тоже делает какой-то контент?

— Да.

— Ну, как все практически сейчас школьники.

— Подождите.

— Она делает контент.

— А что там? Что она делает там хорошего? Интересно.

— Нет...

— Было что-то, что вам понравилось? Объективно.

— Я рад, что она это действие делает, что она не только поглощает, а пытается этому миру что-то дать. Мне очень нравится, что она этих героев – игр, роликов, мультиков – рисует. Мне не нравится, что она рисует только этих героев и никаких других. И у нее это хорошо получается.

— Это же как здорово.

— Рисовать в течение двух лет одних и тех же персонажей – это...

— А вы ей говорили когда-нибудь?..

— Но рисует она хорошо.

— А вы говорили когда-нибудь, что вам нравится, что она рисует?

— Конечно. Более того, она этих персонажей рисует лучше, чем когда ходила два года в художественную школу. Она на них научилась больше.

«Лайки для нее – главная валюта»

— Артем, а вы предлагали ребенку?... Сказать: «Вот ты занимаешься какой-то деятельностью. А давай эту деятельность сделаем на более профессиональном уровне. Вызовем стилиста хорошего. Мы можем подобрать тебе интересный дизайн твоей одежды. Мы можем нанять аниматора, который анимирует твои рисунки и попробует сделать...»

— Мейкап.

— Была фотография... Извините, Андрей Алексеевич. Была фотография. Ну, первая фотография. Жена у меня занимается фотографированием. Сначала на любительском уровне, теперь растет, она ее фотографирует. Заставить ребенка фотографироваться с мейкапами, в студии... Это тоже нужно сказать: «Не пойдешь – лишим интернета».

— Ну да.

— Вот мне как родителю...

— Артем, здесь есть очень важный момент.

— «Человека мучают, верните паспорт».

— Есть очень важный нюанс. Если вы попробуете хотя бы раз-два немножко опрофессионализировать то, что она снимает, попробуете поднять качество этого контента за счет других людей, за счет специалистов, и покажете ребенку: «Смотри, то, что ты снимаешь сама, набирает, условно, 500 просмотров, а то, что мы сделали с привлечением профессионала, дало сразу 1500 или 5500»...

— Сто процентов.

— ...то, может быть, здесь...

— Для нее это главная валюта. Лайки для нее – главная валюта. Если вы сейчас с женой придумаете, вот по-настоящему, без дураков, как монетизировать ее контент, она станет вашим союзником.

— Вот такие попытки были с вашей стороны? Пробовали?

— Да.

— И как?

— Еще раз: когда было заметное увеличение просматриваемости контента.

— Я расскажу.

— Давайте послушаем.

— Я сам отчасти занимаюсь журналистикой. И когда мы начали пробовать эксперименты с интернетом, с YouTube, первое, что сделала моя доченька, – она уничтожила... У нее был доступ к моему YouTube-каналу, и она стерла все мои видео, у которых были 100-200 тысяч под...

— Ах! Маленький агрессор.

— Да. И для меня... Ну, я даже ее не бил. Но то, что шок от этого...

— О, боже! Вы просто, мне кажется, не осознали. То есть все, что он сам как видеоблогер на камеру сделал... Зашел вот этот ребенок, деструктор... Понимаете? ...и просто уничтожил конкурента. Понимаете? Просто стер в прямом смысле.

— Она сказала: «Я думала, папа, тебе это видео уже не нужно».

«Не нужно идти в контрнаступление лобовое, которое будет только расталкивать вас, потому что модель «либо включили интернет, либо отключили» – она тупиковая»

— Артем, смотрите, вот сейчас у вашего ребенка, несомненно, есть какая-то группа блогеров, на которых она подписана.

— Которая для нее авторитетная.

— Да. В этой ситуации вы, как взрослый умный папа, ваша супруга, можете связаться с кем-то из этих блогеров: «Знаете, моя дочь является фанатом, она неплохо рисует, она неплохо что-то понимает в этой истории. Возможно, вам нужен какой-то помощник, человек, который будет полезен и для вас, уважаемый блогер. Можете ли вы написать моей дочери или позвонить ей?» Через папу, через маму или непосредственно у нее есть понятный ник какой-то в соцсетях или где-то еще. «И сказать: Слушай, девочка, а давай мы сделаем это». Или вот то, что ты сделала здесь, на более профессиональном уровне, с участием вас, – оно рейтинговое, оно интереснее. Соответственно, вот уже прямой контакт. То есть вы как папа и мама, к сожалению (будем честны), у ребенка не в авторитете. Не потому, что вы плохие родители, а потому, что у ребенка другие авторитеты, которые навязала социальная реальность.

— Ребенку 11 лет. Это нормально, что сейчас для нее близкие по возрасту блогеры, показывающие фантазийную жизнь, гораздо большим авторитетом пользуются, чем близкие значимые родственники.

— И мы можем их вовлечь в педагогический процесс, мы можем их в данном случае сделать вашим союзником. Мой совет: не идти в контрнаступление лобовое, конфликтное, которое только будет расталкивать вас, потому что модель «либо включили интернет, либо отключили» – она тупиковая, к сожалению. Она может работать, но ограниченное время, до подросткового периода. В 14-15 лет ваша дочь заведет себе тайно от вас второй телефон и не будет с вами вообще никак считаться. Поэтому найти какого-то эксперта благожелательного, адекватного из этого интернет-мира, попробовать вовлечь ее в какую-то деятельность... Давайте попробуем найти все-таки союзника. Потому что для психологии самое главное - найти союзника в общении с ребенком.

— Андрей, но как это высвободит время девочки от гаджета? Ведь в этом еще проблема, что девочка практически все свое время бодрствования проводит в телефоне и в планшете.

— Но если мы сделаем это общение и проведение времени управляемым, если мы к этому приделаем практическую пользу, когда ребенок будет не просто терять время впустую, а учиться чему-то, что поможет ему в учебе, позволит получить профессию... Ребенок, опять же... Когда опытный блогер скажет: «Ребенок, я тебе сразу скажу: если ты будешь играть больше двух или трех часов, ты потеряешь свое зрение, ты потеряешь другие свои коммуникативные и прочие навыки»... Нам нужен авторитет.

— Если я правильно вас поняла, то стратегия примерно такая. Чтобы ребенка высвободить из плена этого бездумного гаджетовремяпрепровождения, из этой черной дыры, нужно зацепить... То есть мы ищем, за что зацепиться, где у нас ресурс. Ресурс у нас в том, что она не просто смотрит, она все-таки умничка и молодец, - она производит свой контент, да? И это для нас с вами сейчас крючок, за который нужно хвататься, да? И эту ниточку нужно тянуть. Может быть, тогда стратегия такая, что мы говорим: «Дорогая, у тебя классно получается, действительно, мир гаджетов и интернет-контента - это твой мир. У тебя классно получается делать диджитал-штуки, но тебе нужно...» И тогда либо Артем с женой, либо, как вы говорите, кто-то из этих союзников, ей говорят: «Слушай, ты живешь в Сочи. Может быть, сделаешь серию мини-видюшек про ваши экстремальные парки, про ваши водопады?» Заставить ее тратить больше времени на производство контента.

— Вот мы делали такое.

— И что же?

— Мне нравится.

— А ей не нравится то, что у нее получается?

— Нет, я просто...

— Тогда послушайте, что говорит Андрей. Пусть за этот контент ее похвалит кто-то...

— Более того, я, собственно, хотел бы воспользоваться трибуной Первого канала и обратиться к блогерам. Дорогие блогеры, кто занимается детским контентом, пожалуйста, ну как-то свяжитесь со мной, потому что мне нужно, чтобы вы сказали моему ребенку, что она молодец и чтобы она больше времени проводила в семье, а не в этих ваших интернет-контентах.

— Да не в семье проводила, не просто в семье.

— Сделала что-то с целью.

— И возьмите ее к себе в помощники. Пожалуйста.

«Многие блогеры создают у детей иллюзию того, что это легко»

— Кстати, Артем, в данном случае совет еще такой. Мы знаем, что во многих городах есть определенные грантовые программы, когда ребенок, который снимает какой-то контент о родном городе, может еще получить за это и деньги. Подчеркиваю: я сразу понимаю, что конкуренция в этом поле очень большая. Очень сложно бывает реально пробиться к этим грантам. Но я опять же знаю примеры родителей, которые разыгрывали такую миниатюру, микросценку, говорили: «Ребенок, давай, мы подаем заявку». Реально подавали заявку, ничего не выигрывали. Но родители говорили ребенку: «А ты выиграл». То есть мы немножко обманываем ребенка, манипулируем в хорошем смысле этого слова, говорим, что «нам выделили определенный бюджет»... Это бюджет ваш, родительский. Это 5-10 тысяч, условно говоря. Мы не говорим о миллионах. «Вот у нас есть задание». У нас появляется техническое задание, которое мы должны реализовать.

— А дальше она должна понять, и желательно... Если она узнает, услышит... Она и так знает. ...услышит от каких-то посторонних людей: «Ну, тебе-то круто, конечно, соревноваться, у тебя мама профессионально фотографирует, папа у тебя журналист. Ну, понятно, с такой командой ты сделаешь лучше». То есть она должна через каких-то других людей понять, что у нее папа с мамой не такие назидательные наседки бегают, крыльями машут, что «гаджет украл нашего ребенка», а папа и мама – это команда...

— Союзники.

— Союзники. Их можно эксплуатировать.

— В данном случае ребенок повышает свой авторитет, он чувствует ответственность, потому что лидерство – это ответственность.

— И он главный в этой команде.

— Повторяю: самый главный элемент – это практикоориентированность. Если мы находим ориентацию в реальной жизни того, что ребенок делает в гаджете, если мы это вытаскиваем из интернета, из виртуальности в реальность, и в этой реальности это монетизируется реальными деньгами или реальными похвалами, то вот это и есть та новая эмоциональная зависимость, но она правильная, потому что она не выталкивает ребенка из реальности, она его в эту реальность возвращает.

— За все, что вы сказали, огромное спасибо. Я надеюсь, что и эта программа послужит для нее уроком того, чтобы она взяла нас с мамой в свою команду блогеров или разработчиков, не важно. Но еще самое главное, что бы мне хотелось сказать. Андрей, у меня двое детей. Есть старшая дочь, которой уже 23 года. И дети очень быстро растут. Все, что мы здесь говорим, – это классно: зарабатывать деньги, получить грант, сделать крутой проект на YouTube. Но я уже понимаю, что хочется побыть папой, побыть с маленькой дочкой, которой уже 11 лет, которая через пять лет уже будет взрослым человеком.

— Это уже базовые, я бы сказал...

— Нет-нет. И просто очень хочется эту дочернюю любовь получить и дать свою родительскую любовь ей, потому что время детства очень короткое.

— Артем, но способ один – создать площадку совместной деятельности, в которую ребенок будет вовлекаться и которая является именно бесконфликтной формой взаимодействия. Это, на самом деле, и даст вам это родительское ощущение близости с ребенком. И кстати, я продолжаю ваш запрос к нашим слушателям, и в том числе к блогерам. Я хочу сказать о еще одной стороне проблемы, которую вы описали. К сожалению, многие блогеры, в том числе юные блогеры, взрослые блогеры, – создают у детей, у тех, кто употребляет их контент, у подростков иллюзию того, что это легко. Они не рассказывают, что на самом деле у них есть сценаристы, профессиональные видеооператоры, что эти девочки и мальчики...

— И минута снимается часами.

— И самое главное, что девочки и мальчики, которые кажутся подросткам успешными, самостоятельными, – за их спиной стоят мамы и папы, которые инвестируют в них средства, и что это на самом деле иллюзия. Ведь многие дети не понимают этого. Они покупаются на иллюзию: «Я вот – бах! И у меня залетело в миллионы просмотров просто потому, что я удачно подержала камеру в руках». Это не так. Поэтому пускай наши дорогие блогеры, понимая, что они создают огромные проблемы в семьях, огромные проблемы для детей... Дети многие расстраиваются искренне, что у них не получается что-то. Это создает для них огромные психологические травмы зачастую. Пускай они доносят, что любой успешный проект блогерский (подростковый, детский) – это коллективная работа. И тогда дети, как ваша доча... А таких детей миллионы. ...будут понимать и будут заинтересованы в помощи родителей. И вот тогда и вы как папа получите свое родительское ощущение взаимодействия с ребенком. И ребенок будет знать, что папа и мама не враги, которые отбирают телефон, а союзники, которые помогут тебе продвинуться в этом мире. Это очень важный нюанс.

— Андрей, в конце концов, нельзя же просто сдаваться, оказываться заложниками технологий и говорить: «Давайте мы и вот к блогерам-то сходим, и тут мы спляшем, и здесь мы предложим».

— Вообще, можно это запретить?

— Наступает же какой-то момент, когда он должен сказать...

— Как наказать и запретить ей интернет?

— Нет, даже не наказать. Он просто говорит как отец: «Знаешь что, дорогая, я живу давно, много чего видел. Это не полезно, это тебе вредно. Все, два часа в день. Ева, договорились? Два часа в день. Вырастешь – поймешь».

— Два часа в день – это не запретить, это компромисс.

— Мы все равно обязаны давать ребенку альтернативу. Мы живем в мире высоких эмоций, и интернет и игры только разогревают эмоциональный фон. И, не дав ребенку что-то, что будет ярко, увлекательно для него, просто запретами мы историю эту не одолеем. У меня три девочки, три дочери. Средняя дочь – ей 12. Она тоже, естественно, увлечена разными играми, и у нас очень простая схема. Если ребенок получает плохие оценки, тройки, или, не дай бог, двойки, то она сидит без телефона и в выходные, и следующую неделю. Если ребенок получает хорошие оценки на неделе, то мы даем, соответственно... Мы расширяем окошко коммуникации в социальных сетях или игры, и ребенок замотивирован. Баланс между учебой, поведением и игрой отрегулировался вот таким образом.

— А чтобы хорошо учиться, нужно выделить время для того, чтобы поучиться. Соответственно, это время ребенок сам, добровольно убирает от гаджета. Или вы боитесь, что будет конфликт и скандал, когда вы ей запретите?

— Я не боюсь. Это единственный метод управления, просто другого нет. Нельзя с ней договориться.

— Но подчеркиваю: в те окна времени, когда неделю или дни многие, может, несколько недель, ребенок без игры, без телефона, без социальных сетей, все равно мы должны найти ту форму деятельности эмоциональную, которая ребенку позволит что-то получить.

— Я думаю, этот путь предстоит практически каждому родителю современному. Потому что, действительно, сейчас идет борьба за наших детей между родителями и гаджетами.

— Мы не должны проигрывать, родители, и, конечно, только понимание психологии ребенка, понимание мира подростков поможет родителям добиться успеха в этой истории.

— Большое спасибо вам за советы.

— Это был подкаст «Психика». Психолог, доктор наук Андрей Зберовский и наш гость – папа Артем – говорили о том, как вырвать ребенка из гаджетозависимости.