Эксклюзивное интервью В.Путина Первому каналу и агентству «Ассошиэйтед Пресс»

Сирийский кризис был первой темой эксклюзивного интервью Владимира Путина, которое он дал Первому каналу и агентству "Ассошиэйтед Пресс".
Главный редактор "Ассошиэйтед пресс" Джон Данишевски: Какой будет российская позиция, если появятся неопровержимые доказательства, что химическую атаку устроили сирийские правительственные войска? Вы одобрите нашу военную операцию?
Владимир Путин: Я этого не исключаю. Но хочу обратить ваше внимание на одно абсолютно принципиальное обстоятельство. В соответствии с действующим международным правом, санкцию на применение оружия в отношении суверенного государства может дать только Совет Безопасности Организации Объединенных Наций. Любые другие поводы, способы, которые оправдывали бы применение силы в отношении независимого и суверенного государства, недопустимы и их нельзя квалифицировать иначе как агрессию. Если у нас будут объективные, точные данные о том, кто совершил эти преступления, тогда будет реакция. Сейчас предполагать и заранее сказать: да, мы будем делать то или это, - было бы абсолютно некорректно, в политике так не поступают. Но я вас уверяю, что мы займем принципиальную позицию. Хочу сказать, что принципиальность этой позиции заключается в том, что применение средств массового уничтожения людей является преступлением. Но возникает и другой вопрос. Если будет установлено, что это боевики применяют средства массового уничтожения, что будут делать США с боевиками? Что будут делать эти спонсоры с боевиками? Прекратят поставки оружия? Начнут против них боевые действия?
Джон Данишевски: Как сказал Джон Керри, все понимают, почему совершаются эти преступления. И мы все должны нести ответственность перед историей. Россия, как и США, могла бы включиться в этот процесс. Не опасаетесь ли вы, что вашу позицию могут расценить как поддержку режима, который совершает преступление против своего народа?
Владимир Путин: Мы не защищаем это правительство. Мы защищаем совершенно другие вещи: мы защищаем нормы и принципы международного права, мы защищаем современный миропорядок, мы защищаем обсуждение даже возможности применения силы исключительно в рамках действующего международного порядка, международных правил и международного права. Вот мы что защищаем, вот это является абсолютной ценностью. Когда вопросы, связанные с применением силы решаются за рамками ООН и Совета Безопасности, тогда возникает опасение того, что вот такие неправовые решения могут быть применены в отношении кого угодно и под любым предлогом. Вот сейчас Вы сказали о том, что господин Керри считает, что химоружие применила армия Асада, но точно так же другой госсекретарь в администрации господина Буша убеждал все международное сообщество в том, что в Ираке есть химическое оружие, и даже показывал нам какую-то пробирку с белым порошком. Все это оказалось несостоятельным аргументом, но тем не менее, использовав этот аргумент, была проведена военная акция, которую многие сегодня в США называют ошибочной. Мы что, это забыли что ли? Мы разве исходим из того, что новых ошибок можно вот так спокойно избежать? Я вас уверяю, что это не так. Все об этом помнят, имеют в виду и учитывают при принятии решений.
Директор Дирекции информационных программ Первого канала Кирилл Клеймёнов: Владимир Владимирович, а какое место, по-вашему, сирийская проблематика будет занимать в повестке саммита "Большой Двадцатки"? Мы встречаемся с вами как раз в преддверии этой большой встречи в Петербурге.
Владимир Путин: Прежде всего, хочу сказать, что повестка G-20 давно сформирована, и мы обговорили эту повестку дня со всеми нашими партнерами. Мы не считаем себя вправе нарушать эти договоренности. Саммит "Двадцатки" посвящен, прежде всего и главным образом, обсуждению вопросов экономического порядка, экономических проблем в мире, посвящен проблемам роста, борьбы с безработицей, с коррупцией, с налоговыми преступлениями и администрированием. Но, конечно, имея в виду, что ситуация вокруг Сирии является острой, конфликтной, и нам пока не удается согласовать все позиции по этой очень важной проблеме, можно воспользоваться тем, что лидеры 20 ведущих экономик мира соберутся в Петербурге и, разумеется, можно уделить какое-то время обсуждению этой темы. Но навязывать это мы не будем, мы можем предложить выйти за рамки намеченных обсуждений и какое-то время посвятить обсуждению сирийской проблемы.
Джон Данишевски: Хотел бы задать вопрос относительно визита президента Обамы. На самом деле, сегодня мы должны были обсуждать вашу с ним встречу. Разочарованы ли Вы отменой этого визита?
Владимир Путин: Да, конечно. Мне бы хотелось, чтобы Президент Соединенных Штатов посетил Москву, чтобы у нас была с ним возможность поговорить, пообсуждать накопившиеся вопросы. Но я не вижу в этом и никакой особой катастрофы. Дело в том, что контакты между нашими ведомствами, между министрами, причем между министрами самых различных направлений, они не прекращаются. Мы понимаем, что в связи с позицией России по некоторым вопросам возникает некоторое раздражение у американской администрации. Но с этим ничего не поделаешь. Я думаю, что на самом деле хорошо бы не раздражаться, а вместе набраться терпения и работать над поиском решений. Я очень рассчитываю на то, что удастся на полях саммита "Двадцатки" в Петербурге со своим американским коллегой переговорить. У нас все предыдущие встречи были очень конструктивными. Президент Обама очень интересный собеседник и человек конкретный, деловой. Уверен, что если встреча произойдет даже в рамках работы, в ходе "Двадцатки", на полях саммита, то она сама по себе уже будет полезной. Но в любом случае у нас очень много вопросов, которыми мы занимались, в решении которых мы заинтересованы.
Кирилл Клейменов: И все-таки если определить эти отношения, вот была перезагрузка, сейчас это заморозка, похолодание, или это просто?
Владимир Путин: Нет, это просто текущая работа. Отстаивание своих интересов, своих принципов решения международных и двусторонних вопросов. Это непростая, напряженная совместная работа. Да, она не увенчана цветами, это сложная работа и подчас она трудна. И ничего здесь особенного нет. Но президент Обама не избирался американским народом для того, чтобы быть приятным для России и ваш покорный слуга был избран народом России не для того, чтобы быть приятным для кого-то. Мы работаем, спорим в чем-то, мы люди. Иногда кто-то раздражается, но глобальные взаимные интересы, мне кажется, все-таки являются хорошим фундаментом для поиска совместных решений.
Кирилл Клейменов: Владимир Владимирович, если позволите, несколько вопросов об экономике. Во время недавней поездки во Владивосток на встрече со студентами вы обмолвились, что Правительству предстоит урезать запланированные расходы. И сразу такое запыленное словечко "секвестр" вспомнилось. Все-таки речь идет, во-первых, о бюджете текущего года или будущего? И вообще, каков размер этих сокращений?
Владимир Путин: Напомню, что секвестр - это грубое урезание всех расходов без исключения на определенную величину, вне зависимости от приоритетов. Такое иногда случается в экономиках мира и связано это с какими-то резкими изменениями экономической конъюнктуры и негативными тенденциями в экономике. Такой ситуации у нас сейчас нет, у нас же не минус, а у нас небольшой, но все-таки рост, небольшой, но все-таки рост, по сравнению с прошлым годом. Но проблема в том, что мы предполагали, что рост будет больше, а если рост больше, то доходов бюджета больше. И первоначально мы планировали больше истратить денег на различные программы. Теперь очевидно, что на сегодняшний день прогноз немножко другой, экономика растет, но медленнее, доходов будет меньше, а значит, и тратить нам нужно будет аккуратнее. Это не секвестр, но нам нужно сделать еще один прогноз развития экономики и, исходя из реальностей этого прогноза, исходя из реалий, наметить и расходы, определив приоритеты. Я думаю, что в чем-то придется и сократиться. Но это должно будет предложить само правительство в ходе работы над бюджетом.
Кирилл Клейменов: То есть статьи пока не определены?
Владимир Путин: Нет. Понимаете, в чем опасность, если этого не делать? Мы тогда пойдем по пути тех стран, которые забираются в большие дефициты и ведут дело к наращиванию государственного долга. Если мы ничего не сделаем, то в 2014 году у нас будет один объем дефицита, через год он будет еще больше, потом еще больше, и мы попадем в очень сложную ситуацию. Если мы ответственные люди, если мы хотим чувствовать себя уверенно, поскромнее, может быть, на каком-то этапе жизни, зато уверенно, знать, что ничего не грохнется, ничего не взорвется и не развалится, тогда мы должны действовать аккуратно и профессионально. Вот о чем идет речь.
Кирилл Клейменов: По поводу поскромнее. Людям чего ждать? Им надо на всякий случай начинать экономить? Именно на всякий случай.
Владимир Путин: Нет. Ведь доходы людей растут в целом. Может быть, скромно, и не у всех категорий, но, не смотря на то, что темпы роста экономики не такие, как мы ожидали, а доходы растут, тем не менее, правительство должно будет предложить решение и в сфере инвестиционной деятельности, в сфере, может быть, социальной, я не знаю. Это, повторяю еще раз, сложная, многоплановая работа. Когда она будет закончена, правительство представит свои предложения.
Кирилл Клейменов: Я хотел бы попросить Вас вернуться к еще одной недавней истории - нападению на московского милиционера на одном из столичных рынков. И после того, как эта история получила огромный резонанс, были приняты сразу меры, как у нас говорят, в стране, жесткие решения, было выявлено множество нарушений. Вы знаете, вот удивительное дело, почему для того, чтобы эти нарушения выявить, потребовалось ваше личное внимание к этой теме, ваше личное участие? Вообще складывается ощущение, что в системе государственного управления значительное количество, не знаю, может быть, конформистов, может быть, приспособленцев, которые не способны принимать самостоятельные решения и действовать оперативно.
Владимир Путин: Я сам об этом думаю. Вот я, знаете, смотрел недавно кадры, когда молодые ребята "бомбят" наркоторговцев, хватают их на улицах и так далее. У меня у самого возникла мысль, ну что этого никто не знает, почему мужики эти должны…
Кирилл Клейменов: Их поливают краской.
Владимир Путин: Да. Заниматься этим. Это говорит о том, что где-то глаз замыливается, где-то приобретает это такой характер обыденности, где-то это результат коррумпированности правоохранительных органов. Это совокупность таких причин. Ну что же, надо просто с этим бороться.
Кирилл Клейменов: Но система по-прежнему на ручном управлении?
Владимир Путин: В чем-то на ручном, в чем-то нет, где-то она функционирует в нормальном, обычном режиме, но когда она дает сбой, приходится включать ручное управление.
Кирилл Клейменов: Как на Дальнем Востоке сейчас в этой поездке?
Владимир Путин: Не совсем. Вот здесь я с вами не соглашусь, потому что все-таки Дальний Восток столкнулся с небывалым бедствием. Такого наводнения вообще старожилы не припомнят, вообще не было никогда, чтобы в Хабаровске так поднялась вода, в Комсомольске-на-Амуре, в Еврейской автономной области. Вы знаете, я на вертолете когда летел, такое впечатление, что летишь над морем. Единственное, что сразу возвращает на грешную землю, это то, что из этого моря крыши торчат. Сразу понимаешь весь ужас того, что происходит. Масштаб колоссальный, и поэтому я думаю, что здесь вполне обоснованно вмешательство Президента, это нормально.
Кирилл Клейменов: Масштаб действительно колоссальный, но именно после вашего предложения поесть баланду чиновникам в положение людей, которые эту баланду ели в эвакуационном пункте…
Владимир Путин: Как вы заметили, я не стал там топать ногами, стучать кулаками и сразу увольнять всех. Понимаете, дело вот еще в чем. Люди работали там днем и ночью. Обратите внимание, слава Богу, у нас жертв нет. Дай Бог, чтобы и дальше не было.
Кирилл Клейменов: И мародерства нет.
Владимир Путин: Мародерства нет, преступности нет, повышения преступности и так далее. В принципе, они работали днем и ночью, спасая людей, выводили их из мест проживания, куда вода пришла большая. Считали, что перевезли в эти казармы, слава Богу, все живы и здоровы, ничего, займемся другими делами, а так нельзя, вот так нельзя. Нельзя людей бросать туда, чтобы, как они писали, сами стены красили и баланду ели. Пришлось напомнить, ничего здесь страшного нет. Я извиняюсь перед теми людьми, которые в таком положении оказались. Если местные чиновники не извинились до сих пор, я за них извиняюсь, но надо поправить, навести порядок. Я думаю, что уже многое там сделано, и ничего подобного дальше никто не допустит.
Кирилл Клейменов: Сентябрь это еще и начало политического сезона в России. У нас совсем скоро выборы, некоторые опросы показали довольно неприятную вещь. Достаточно много людей не верят, что выборы будут честными. Вас такие результаты не могут не удручать.
Владимир Путин: Люди всегда должны сомневаться. Дело власти все-таки стремиться к идеальному результату, хотя идеальных результатов не бывает, наверное, никогда. Но все-таки дело, обязанность власти, дело чести каждого чиновника на местах, избирательных комиссий, правоохранительных органов наладить дело должным образом так, чтобы люди могли действительно объективно выразить свое отношение к тем или другим кандидатам. Это волеизъявление людей привело бы к формированию эффективных и дееспособных органов власти. Мы в этом в высшей степени заинтересованы. В крайней степени заинтересованы. Потому что от того, насколько эффективно будут люди работать в муниципалитетах, в регионах в значительной степени будет зависеть общий успех России как государства.
Кирилл Клейменов: Хочу спросить о судебной системе, вернее, о некоторых решениях, которые эта система рождает на свет. Вот некий конкретный, правда, чиновник средней руки в суде получил несколько лет условно за доказанные хищения 400 примерно миллионов рублей. И одновременно с этим сельский учитель, который по совместительству управляет местным клубом, за взятку размером 400 тысяч рублей получает 7 лет. Складывается впечатление, что вот подобное положение вещей, конечно, невозможно терпеть. Систему необходимо менять, это нонсенс какой-то.
Владимир Путин: Ну, данный случай, конечно, вопиющий, существуют определенные санкции. В рамках этих санкций судья сам выбирает, сам выбирает определенные решения, по совету со своими коллегами, конечно. Могут быть и разные оценки этой общественной опасности. Взятка это более общественно опасное преступление, чем просто кража, понимаете? Это очевидная вещь. Но могут быть и ошибки. Вот в Соединенных Штатах, например, применяется смертная казнь. Везде в странах, где применяется смертная казнь, и у нас так было, бывают случаи, они не единичный характер носят, когда после уже исполнения смертной казни выясняется, что человек не виноват. Вот что по этому поводу скажешь? Что, закрыть все суды что ли? Нет, надо совершенствовать судебную систему, совершенствовать законодательство, делать его более прозрачным, адекватным сегодняшнему дню и тем общественным отношениям, которые регулирует тот или иной закон. Это вопросы совершенствования судебной системы. Но это не вопрос того, что она никуда не годна, ее нужно всю переломать. Это не так. Да, есть проблемы, их много. С ними надо работать.
Кирилл Клейменов: Но по вашему у суд в России можно назвать независимым?
Владимир Путин: Суд в России, конечно, является независимым. Там, где судья не хочет быть независимым, там нет независимости. Там он может и к губернатору забежать, и с тем посоветоваться, и с этим посоветоваться. Но я вас уверяю, так почти везде. А в целом, если судья занимает принципиальную позицию, с ним никто ничего не может сделать. И в сегодняшних условиях современной России, я думаю, что никому не захочется. Потому что у него очень большие властные и процессуальные права.
Джон Данишевски: Поскольку мы говорим о юридических вопросах, дело Эдварда Сноудена вызвало недовольство и разочарование в США. Вы как бывший человек из специальных служб как вы бы отреагировали на поведение таких людей, как Сноуден, который допустил утечку секретной информации?
Владимир Путин: Если это была действительно секретная информация и если такой человек нанес бы нам какой-то ущерб, то, безусловно, я стремился бы к тому, чтобы он ответил по всей строгости российского закона.
Джон Данишевски: И в этой связи не кажется ли вам, что администрация США права, когда просит его выдачи?
Владимир Путин: Возможно, что да. Видите, проблема заключается совершенно не в этом. Проблема заключается в том, что мы не знаем, права администрация или не права. И проблема заключается не в том, что мы защищаем Сноудена. Мы совсем его не защищаем. Проблема в том, что у нас нет с Соединенными Штатами соглашения о взаимной выдаче преступников. Мы Соединенным Штатам многократно предлагали заключить такое соглашение, и получили отказ. В мире существуют определенные правила и процедуры, согласно которым преступник может и должен быть выдан другой стороне, если есть соответствующее соглашение, в котором многие вещи прописаны и определенные гарантии даны. Но США отказались с нами подписывать такое соглашение. Наших преступников, которые не какие-то секреты выдали, а у которых руки по локоть в крови, которые людей убивали, которые торговали людьми, и наши коллеги американские знают об этом, нам не выдают. Мы не можем оценить - совершил Сноуден какое-то преступление в США или нет. Мы просто не в состоянии этого сделать. Но мы как суверенная страна, не имея таких соглашений с Соединенными Штатами, не можем поступить иначе, кроме как предоставить ему возможность здесь проживать. Вот я вам сейчас прямо скажу то, чего никогда не говорил, намекал, но впрямую...