Эксклюзивное интервью Владимира Путина — о Сирии, США и событиях в России

Возможный удар по Сирии, который сейчас обсудает Конгресс США - не что иное, как агрессия. Такое заявление, общаясь с правозащитниками, сделал Владимир Путин. Президент России подчеркнул: кроме самозащиты, всё, что вне рамок Совета безопасности ООН, - это агрессия.
Чуть раньше сирийский вопрос был в центре внимания во время эксклюзивного интервью, которое Владимир Путин дал Первому каналу и агентству "Ассошиэйтед Пресс". Зашла речь и о двусторонних отношениях Москвы и Вашингтона, - и не только.
Первые же вопросы, заданные российскому Президенту, касались темы, волнующей все мировое сообщество в последнее время - Сирия. Саммит Большой Двадцатки, открывающийся 5 сентября в Санкт-Петербурге, пройдет на фоне подготовки Соединенных Штатов к бомбардировке этой страны. Без сомнений, "сирийский вопрос" будет обсуждаться на Двадцатке. Тем более что прилетающий на саммит Президент США продолжает доказывать: не боевики, сирийское руководство применило химическое оружие. Владимир Путин считает, что вопрос о применении санкций должен решать Совет Безопасности ООН. А утверждений только лишь американского руководства о виновности кого бы то ни было, для применения силы, недостаточно.
Главный редактор "Ассошиэйтед пресс" Джон Данишевски: Какой будет российская позиция, если будут представлены точные доказательства, что эти атаки проведены правительством Сирии? Вы согласитесь с нашей военной операцией?
Владимир Путин: Если у нас будут объективные точные данные о том, кто совершил эти преступления, тогда будет и реакция. Сейчас предполагать и заранее сказать: да, мы будем делать то или это, было бы абсолютно некорректным. В политике так не поступают. Но я вас уверяю, что мы займем принципиальную позицию. Хочу сказать, что принципиальность этой позиции заключается в том, что применение средств массового уничтожения людей является преступлением. Но возникает и другой вопрос. Если будет установлено, что это боевики применяют средства массового уничтожения, что будут делать США с боевиками, что будут делать спонсоры? Прекратят поставки оружия? Начнут против них боевые действия? Мы не защищаем это правительство, мы защищаем совершенно другие вещи. Мы защищаем нормы и принципы международного права. Мы защищаем современный миропорядок. Мы защищаем обсуждение даже возможности применения силы исключительно в рамках действующего международного порядка и международных правил, и международного права. Вот что мы защищаем. Вот это является абсолютной ценностью. Когда вопросы, связанные с применением силы, решаются за рамками ООН и Совета Безопасности, тогда возникают опасения того, что вот такие не правовые решения могут быть применены в отношении кого угодно и под любым предлогом.
Джон Данишевски: Но позвольте задать еще один вопрос, касаемо Сирии. Предположим, что Президент Обама получит поддержку Конгресса на применение силовых действий. Что сделает Россия в таком случае?
Владимир Путин: Вы работаете в средстве массовой информации или ЦРУ? Вы мне задаете вопросы, которые должны задавать коллеги из других ведомств. Это планы России в случае развития ситуации по одному, по второму, либо по третьему сценарию. У нас есть свои представления о том, что и как мы будем делать в случае развития ситуации либо с применением оружия, либо без применения. Мы знаем, у нас есть свои планы, но пока говорить об этом рано.
Джон Данишевски: Насколько я понимаю, Вы не примите тех доказательств, которые были сейчас представлены. Так что Вас убедит?
Владимир Путин: Нас убедит глубокое предметное исследование вопроса и наличие именно доказательств, которые бы были очевидными и которые бы со всей очевидностью доказали, кто применял, и какие средства были использованы. После этого мы будем готовы действовать самым решительным и серьезным образом.
Директор Дирекции информационных программ Первого канала Кирилл Клеймёнов: Продолжает ли сейчас Россия исполнять контракты на поставку и обслуживание сирийской техники?
Владимир Путин: Да, конечно. Мы делаем это и исходим из того, что мы сотрудничаем с легитимным правительством и при этом не нарушаем никаких норм международного права, никаких наших обязательств. Нет никаких ограничений, наложенных ООН, на поставки в Сирию оружия. И нам очень жаль, что поставки боевикам осуществляются в полном объёме и с первых шагов этого вооружённого конфликта, хотя в соответствии с нормами международного права поставки оружия конфликтующей стране недопустимы.

Джон Данишевски: Теперь все-таки хотел бы задать вопрос относительно визита Президента Обамы. На самом деле сегодня мы должны были обсуждать результат встречи, которая должна была начаться сегодня, я имею в виду встречу с Президентом Обамой. Разочарованы ли Вы отменой этого визита?
Владимир Путин: Да, конечно. Мне бы хотелось, чтобы Президент Соединенных Штатов посетил Москву, чтобы у нас была с ним возможность поговорить, пообсуждать накопившиеся вопросы. Но я не вижу в этом и никакой особой катастрофы… Мы понимаем, что в связи с позицией России по некоторым вопросам возникает некоторое раздражение у американской администрации. Но с этим ничего не поделаешь. Я думаю, что на самом деле хорошо бы не раздражаться, а вместе набраться терпения и работать над поиском решений. Я очень рассчитываю на то, что удастся на полях саммита "Двадцатки" в Петербурге с моим американским коллегой переговорить. У нас все предыдущие встречи были очень конструктивными. Президент Обама очень интересный собеседник и человек конкретный, деловой. Уверен, что если встреча произойдет даже в рамках работы, в ходе "Двадцатки", на полях саммита, то она сама по себе уже будет полезной.
Кирилл Клейменов: И все-таки если определить эти отношения, вот была перезагрузка, сейчас это заморозка, похолодание, или это просто?
Владимир Путин: Нет, это просто текущая работа. Отстаивание своих интересов, своих принципов решения международных и двусторонних вопросов. Это непростая, напряженная совместная работа. Да, она не увенчана, она не покрыта розами и цветами, это сложная работа и подчас она трудна. И ничего здесь особенного нет. Но президент Обама не избирался американским народом для того, чтобы быть приятным для России и ваш покорный слуга был избран народом России не для того, чтобы быть приятным для кого-то. Мы работаем, спорим в чем-то, мы люди. Иногда кто-то раздражается, но повторяю еще раз, глобальные взаимные интересы, мне кажется, все-таки являются хорошим фундаментом для поиска совместных решений.
Говоря о предстоящей в Санкт-Петербурге встрече Большой Двадцатки Президент России подчеркнул, что изначально в ее повестке дня стояли исключительно экономические вопросы. Это специфика подобных саммитов, организованных ведущими экономически развитыми странами мира, - найти общие пути выхода из финансового кризиса, охватившего планету. Будут обсуждаться борьба с безработицей, налоговыми преступлениями и коррупцией. Тем не менее, по мнению Путина, обсуждение сирийской проблемы на саммите будет. Что же касается экономики российской, то на фоне все того же мирового финансового кризиса, никакого "секвестирования" бюджета в России не предвидится.
Владимир Путин: Напомню, что секвестр - это грубое урезание всех расходов без исключения на определённую величину, вне зависимости от приоритетов. Такое иногда случается в экономиках мира и связано это с какими-то резкими изменениями экономической конъюнктуры и негативными тенденциями в экономике. Такой ситуации у нас сейчас нет, у нас же не минус, а у нас небольшой, но всё-таки рост по сравнению с прошлым годом. Это не секвестр, но нам нужно сделать ещё один прогноз развития экономики и, исходя из реальности этого прогноза, исходя из реалий, наметить и расходы, определив приоритеты. Я думаю, что в чём-то придётся и сократиться. Если мы ответственные люди, если мы хотим чувствовать себя уверенно, поскромнее, может быть, на каком-то этапе жить, но зато уверенно, знать, что ничего не грохнется, ничего не взорвется, не развалится, тогда мы должны действовать аккуратно и профессионально. Вот о чем идет речь.
Кирилл Клейменов: Вот по поводу "поскромнее". Людям чего ждать? Им надо на всякий случай начинать экономить? Именно, на всякий случай?
Владимир Путин: Нет-нет, у нас ведь доходы людей-то растут в целом. Они может быть скромно и не у всех категорий но, несмотря на то, что темпы роста экономики не такие, как мы ожидали, доходы растут, но, тем не менее, правительство должно будет предложить решение и в сфере инвестиционной деятельности, в сфере социальной, я не знаю. Это сложная, многоплановая работа. Когда она будет закончена, правительство представит свои предложения.
Среди прочих Президенту был задан вопрос и о системе государственного управления. Путину уже неоднократно приходилось включать, как это назвали журналисты, "систему ручного управления". Когда он сам брал ситуацию в свои руки. Так было, например, после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС.
Кирилл Клейменов: Система по-прежнему на ручном управлении?
Владимир Путин: В чём-то на ручном, в чём-то нет. Где-то она функционирует в нормальном, обычном режиме, но когда она даёт сбой, приходится включать ручное управление.
Кирилл Клеймёнов: Как на Дальнем Востоке сейчас в этой поездке?
Владимир Путин: Не совсем. Вот здесь я с вами не соглашусь, потому что всё-таки Дальний Восток столкнулся с небывалым бедствием. Такого наводнения вообще старожилы не припомнят, вообще не было никогда, чтобы в Хабаровске так поднялась вода, в Комсомольске-на-Амуре, в Еврейской автономной области. Вы знаете, я на вертолёте когда летел, такое впечатление, что летишь над морем. Единственное, что сразу возвращает на грешную землю, это то, что из этого моря крыши торчат. Сразу понимаешь весь ужас того, что происходит. Масштаб колоссальный, и поэтому я думаю, что здесь вполне обоснованно вмешательство Президента, это нормально.
Кирилл Клеймёнов: Масштаб действительно колоссальный, но именно после вашего предложения поесть баланду чиновникам в положение людей, которые эту баланду ели в эвакуационном пункте...
Владимир Путин: Как вы заметили, я не стал там топать ногами, стучать кулаками и сразу увольнять всех. Понимаете, дело вот ещё в чём: люди работали там днём и ночью. Обратите внимание, слава Богу, у нас жертв нет. Дай Бог, чтобы и дальше не было… В принципе, они работали днём и ночью, спасая людей, выводили их из мест проживания, куда вода пришла большая. Считали, что перевезли в эти казармы, слава Богу, все живы и здоровы, ничего, займёмся другими делами, - а так нельзя, вот так нельзя. Нельзя людей бросать туда, чтобы, как они писали, сами стены красили и баланду ели. Пришлось напомнить, ничего здесь страшного нет. Я извиняюсь перед теми людьми, которые в таком положении оказались. Если местные чиновники не извинились до сих пор, я за них извиняюсь, но надо поправить, навести порядок. Я думаю, что уже многое там сделано, и ничего подобного дальше никто не допустит.
Кирилл Клейменов: хочу спросить о судебной системе, вернее, о некоторых решениях, которые эта система рождает на свет. Вот некий конкретный, правда, чиновник средней руки, в суде получил несколько лет условно за доказанные хищения 400 примерно миллионов рублей. И одновременно с этим сельский учитель, который по совместительству управляет местным клубом за взятку размером 400 тысяч рублей получает 7 лет. Складывается впечатление, что подобное положение вещей, конечно, невозможно терпеть. Систему необходимо менять, это нонсенс какой-то.
Владимир Путин: Данный случай, конечно, вопиющий. Существуют определенные санкции, в рамках этих санкций судья сам выбирает определенные решения, по совету со своими коллегами, конечно. Могут быть и разные оценки этой общественной опасности. Взятка это более общественно опасное преступление, чем просто кража, понимаете? Это очевидная вещь. Но могут быть и ошибки. Вот в Соединенных Штатах, например, применяется смертная казнь. Везде в странах, где применяется смертная казнь и у нас так было, бывают случаи, и они не единичный характер носят, когда после уже исполнения смертной казни выясняется, что человек не виноват. Вот что по этому поводу скажешь? Что, закрыть все суды что ли? Нет, надо совершенствовать судебную систему, совершенствовать законодательство, делать его более прозрачным, адекватным сегодняшнему дню и тем общественным отношениям, которые регулирует тот или иной закон. Это вопросы совершенствования судебной системы.
Кирилл Клейменов: Но, по-вашему, суд в России можно назвать независимым?
Владимир Путин: Суд в России, конечно, является независимым. Там, где судья не хочет быть независимым, там нет независимости. Там он может и к губернатору забежать, и с тем посоветоваться, и с этим посоветоваться. Но я вас уверяю, так почти везде. А в целом, если судья занимает принципиальную позицию, с ним никто ничего не может сделать. И в сегодняшних условиях современной России, я думаю, что никому не захочется. Потому что у него очень большие властные и процессуальные права.
Джон Данишевски: Поскольку мы говорим о юридических вопросах, дело Эдварда Сноудена вызвало недовольство и разочарование в США. Вы сами как бывший человек из специальных служб как Вы бы отреагировали на поведение таких людей, как Сноуден, который допустил утечку секретной информации?
Владимир Путин: Если это была действительно секретная информация и если такой человек нанёс бы нам какой-то ущерб, то, безусловно, я стремился бы к тому, чтобы он ответил по всей строгости российского закона.
На вопрос о том, права ли администрация США, требуя выдачи Эдварда Сноудена, Путин ответил: "возможно, да". Но проблема в том, что у России нет с Соединенными Штатами соглашения о взаимной выдаче преступников, подписать которое наша страна предлагала многократно.
Владимир Путин: Но США отказались с нами подписывать такое соглашение, а наших преступников, которые не какие-то секреты выдали, а у которых руки по локоть в крови, которые людей убивали, которые торговали людьми, и наши коллеги американские знают от этом, нам не выдают. Мы не можем оценить, совершил Сноуден какое-то преступление в США или нет. Мы просто не в состоянии этого сделать. Но мы как суверенная страна, не имея таких соглашений с Соединёнными Штатами, не можем поступить иначе, кроме как предоставить ему возможность здесь проживать.
Джон Данишевски: Эдвард Сноуден предложил России какую-либо секретную информацию?
Владимир Путин: Мы исходим из того - мы тоже люди профессиональные, - что всё, что он мог сказать, всё и так известно американским нашим коллегам из спецслужб, они уже купировали все возможные риски для себя в этом плане, всё заменили, уничтожили, поменяли. Какой нам толк от него?
Джон Данишевски: То есть теоретически он мог бы дожить до старости в России?
Владимир Путин: Вы знаете, я иногда думал о нём, он странный парень. Молодой человек, ему 30 лет с небольшим. Что он себе думает, я не представляю. Как он собирается строить свою будущую жизнь? В принципе, он обрёк себя на достаточно сложную жизнь. Что он будет дальше делать, я даже не представляю.
В ближайшее воскресенье, 8 сентября, в России единый день голосования. Во многих российских субъектах будут выбирать глав регионов и законодательных собраний.
Кирилл Клеймёнов: Некоторые опросы показали довольно неприятные вещи. Достаточно много людей не верит, что выборы будут честными. Вас такие результаты не могут не удручать.
Владимир Путин: Люди всегда должны сомневаться. Дело власти всё-таки стремиться к идеальному результату, хотя идеальных результатов не бывает, наверное, никогда. Но всё-таки обязанность власти, дело чести каждого чиновника на местах, избирательных комиссий, правоохранительных органов наладить дело должным образом, так, чтобы люди могли действительно объективно выразить своё отношение к тем или другим кандидатам, а волеизъявление людей привело бы к формированию эффективных и дееспособных органов власти. Мы в этом в высшей степени заинтересованы, в крайней степени заинтересованы.
Кирилл Клеймёнов: Вы знаете, мы все зависим в какой то степени от исторического контекста. Вот приближается год столетия начала Первой Мировой войны, войны, которая привела к распаду Российской Империи. И тогда во многом причиной краха стала нелояльность элит собственному государству. Затем какие-то подобные аллюзии можно проследить и в 1991 году, когда умирал Советский Союз. Как по-вашему, сегодняшние российские элиты лояльны государству?
Владимир Путин: Дело не только в элитах, всегда в обществе есть какие-то бациллы, разрушающие этот общественный организм или государственный организм. Но они активизируются тогда, когда иммунитет падает, когда возникают проблемы, когда начинают страдать массы, миллионы людей. Пушкин, по моему, - его, кстати, никто не заподозрит в том, что он был сатрапом государственным или царским сатрапом, наоборот, он был человеком свободолюбивым, он дружил с декабристами, и в этом-то уж никто не сомневается, - но даже он однажды сказал: "У нас очень много людей, которые стоят в оппозиции не к правительству, а к России". Такая традиция у нашей интеллигенции, к сожалению, есть. Но связано это с тем, что всегда хочется подчеркнуть свою цивилизованность, свою образованность, всегда хочется сориентироваться на лучшие образцы. Но мы все должны понимать: как только начинаются революционные - не эволюционные, а революционные - перемены, так может быть хуже, причём намного. И полагаю, что это понимание должно быть прежде всего как раз у интеллигенции. И именно интеллигенция должна, понимая это, предупреждать от резких движений и от революций различного рода и толка. Нам хватит, мы уже столько пережили и революций, и войн, нам нужны десятилетия спокойного, ритмичного развития.
Кирилл Клеймёнов: Вот про спокойное, ритмичное развитие. Если...