Легкие деньги16+

«Экономистом быть правильно, если тебе этого хочется»

— Это подкаст «Легкие деньги» и я, его ведущий Михаил Ханов. Сегодня у нас замечательный совершенно гость Сергей Эдмундович Пекарский. Здравствуйте!

— Здравствуйте!

— Сергей известен в двух ипостасях. Вы ученый-экономист с десятками статей в российских и зарубежных профильных изданиях. И вторая ваша ипостась – это образование. Вы декан факультета экономических наук Высшей школы экономики. Все так?

— Все так.

— Объясню, почему сегодня мы вас пригласили. Мы в подкасте стараемся разобраться со всем, что связано с деньгами, крутим их со всех сторон, даже иногда залезаем внутрь. Мы разбираем темы азов финансовой грамотности, правил ведения бюджета, правил экономии бюджета, правил инвестиций, как сформировать портфель, на что обратить внимание, что будет с рублем, с долларом, с недвижимостью, иногда даже пытаемся... Ну хотят же волшебную таблетку наши дорогие сограждане - вот пытаемся доказать, что волшебной таблетки нет, а надо еще учиться, работать и т.д. С точки зрения денег надо не просто их вложить, инвестировать. Как я говорю, зарабатывать не пробовали? И мы пытаемся рассмотреть те профессии, специальности, которые являются, как говорит современная молодежь, самыми хайповыми, то есть те, которые приносят много денег. Та же самая таблетка, но все-таки через образование. Сейчас мы будем пытаться разобраться, насколько востребованы экономисты. Давайте первый вопрос для затравки: это хайп или не хайп?

— Это точно не хайп. Экономистом быть правильно, если тебе этого хочется.

— Ну вот я окончил вуз. А таких, как я, много?

— Экономистов много. Мы все помним советский анекдот про различия между Карлом Марксом и тетей Кларой, старшим экономистом.

— Расскажите.

— Чем Карл Маркс отличается от тети Клары? Карл Маркс просто экономист, тетя Клара – старший экономист. В стране сейчас действительно очень многие вузы ввели у себя направление подготовки «экономика». Но понятно, что стоящих специалистов готовят меньше десятка отечественных вузов.

— Вы готовите прикладных экономистов или больше ученых? А там пусть они сами разбираются, кем им стать.

— Студенты самоопределяются. Мы не ставим перед собой задачу подготовить много ученых. Во-первых, и стране не нужно слишком много ученых – больше нужно людей, которые будут заниматься бизнесом, работать в органах власти. И большинство студентов, когда приходят на первый курс, не знают, кем они хотят стать, учеными или банкирами. Они это решают по ходу обучения. По моим представлениям, 5-10% студентов дальше действительно продолжают академическую карьеру, а не занимаются чем-то другим.

— Я знаю, что вы не любите слово «конкурс», тем не менее, как люди старой формации, все-таки давайте попробуем обозначить эту цифру. Какой сейчас конкурс в ваш вуз?

— Вы понимаете, какая штука... Ведь поступать сейчас можно в несколько вузов, а внутри одного вуза – на несколько направлений подготовки, на несколько образовательных программ. Изменить конкурс сейчас просто невозможно, нет такой цифры. Ориентироваться нужно на то, насколько много победителей и призеров олимпиад поступает на образовательную программу, и на то, какой балл ЕГЭ.

— Сергей Эдмундович, я с вас не слезу. Сколько мест на факультете?

— На факультете...

— На факультете экономических наук Высшей школы экономики.

— В бакалавриат набирается больше 500 студентов ежегодно.

— Сколько подается заявлений?

— Как правило, 3000-4000.

— Это достойный показатель. Это показатель того, что действительно экономическое образование в «Вышке» ценится. Знаете, в свое время был такой тоже анекдот, когда мужчина, желая понравиться женщинам, одна из которых любит спортсменов, вторая - военных, а третья - индейцев, говорит: «Разрешите представиться: мастер спорта полковник Чингачгук». Я думаю, что другие многочисленные вузы, которые вы упомянули, стараются сделать у себя экономику ровно из этих соображений. «Давайте сделаем... Что там сейчас модно? Деньги, IT, экономика? ...факультеты экономики, IT и кредитов». Ну примерно.

— Или цифровой экономики (самый популярный).

«Современный университет должен быть для студента неким интеллектуальным супермаркетом»

— Да, начинается все. Итак, образование в «Вышке» престижно, именно экономическое образование. Все-таки, выходя из стен альма-матер, на какую работу и на какой уровень дохода сразу может претендовать ваш выпускник? Если отбросить науку.

— Это, во-первых, зависит от профессии. Все-таки наши студенты ориентируются не только на денежный результат, на то, сколько они хотели бы зарабатывать на выходе. Все-таки кому-то больше нравится заниматься корпоративными финансами, кто-то заинтересовался макроэкономикой. Здесь результаты могут быть разные. Но в целом у студентов, как правило, начиная с третьего-четвертого года обучения, есть возможность получать хорошие деньги. И, в принципе, выйти выпускником бакалавриата с зарплатой в 200 000 и более рублей в месяц вполне реально.

— Мы говорим сейчас, наверное, о лучших все-таки выпускниках?

— Да. Если мерить в средних характеристиках, это будет около 100 000, наверное.

— Должности какие? Кто это?

— Очень широкий спектр. Это и экономисты в коммерческих банках и других финансовых учреждениях, это различные аналитики. Много наших студентов идет на госслужбу – в Центральный банк и т.д.

— Представители крупных госкорпораций охотятся за вашими выпускниками на уровне, когда они не выпускники, а еще студенты? Есть такие примеры?

— Более того, мы их подталкиваем к этому. Мы стараемся реализовывать проектно-ориентированную модель обучения, которая предполагает, что мы к студентам приводим будущих работодателей уже начиная со второго года обучения. Студент на втором году обучения у нас сейчас может выбрать один из 180 проектов. Например, он выбирает проект в области «макроэкономическая политика». И тогда, сталкиваясь не только с нами, академическими коллегами, но и, например, с коллегами из Банка России, такой студент имеет возможность начать думать не над учебными задачами, а над задачами реальными.

— А можно привести пример такой задачи, которую может уже начать решать студент второго курса?

— Наши проекты предполагают смешение студентов разных лет обучения, потому что одна из важных компетенций – работа в команде. И понятно, что инструментарий, который может быть применен для решения задач на серьезном уровне – и теоретический, и математический, эконометрический, – как правило, студент приобретает уже на третьем-четвертом году обучения. Но самое важное – чтобы студенты второго года обучения понимали, ради чего они что-то будут изучать. И проектно-ориентированная модель обучения предполагает, что вместе с выбором проекта студент выбирает дисциплины, нужные ему, чтобы получить соответствующую компетенцию.

— Это прекрасная мотивация, когда ты со второго курса, еще не полностью получив математический аппарат в свои руки, уже начинаешь думать в направлении того, где он тебе может пригодиться. Большинство из нас спрашивают: «Ну зачем мне этот синус, косинус и тангенс?»

— Конечно. Современный университет должен быть для студента неким интеллектуальным супермаркетом, приходя куда, студент понимает, что он хочет. Задача вуза - просто выступить навигатором, помочь студенту определиться с профессией, понять, что ему нужно изучить, какого рода навыки приобрести.

— «Вышка» начала заниматься этим, пропагандировать подобную модель, что вуз - это навигатор, помощник, каталогизатор. Это было с самого начала или это изменения последних, не знаю, 10 лет?

— Это было практически с самого начала. Мы стали отталкиваться от того, что в современном мире профессор не должен быть ретранслятором знаний. Знания студент может найти совершенно разными способами. Задача профессора - направить студента. И это модель, на которую уже давно вышли ведущие мировые университеты.

— Получается, что студенту в данной модели, которую проповедует «Вышка», нет необходимости постоянно находиться физически, офлайн в помещении, на лекциях, если он выбирает какие-то программы, ту самую траекторию образования? Я плавно подхожу к тому, что остался буквально один шаг – и я знаю, что вы его сделали - к онлайн-образованию. И ваши слова о том, что онлайн-образование в хорошем, сильном вузе будет зачастую получше, чем офлайн-образование в вузе второй или третьей градации.

— Совершенно верно. Здесь есть несколько аспектов. Онлайн-образование – образование очное, а не заочное. Очное в том смысле, что происходит контакт между студентом...

— То есть надо ходить на лекции в определенное время.

— В определенное время включить компьютер.

— Нет такого: «Я потом это прослушаю когда-нибудь»? Нет, лекция идет в 9 утра...

— Разные форматы. У нас используются онлайн-курсы, которые записаны. Они изучаются асинхронно, в любое удобное время. И это удобно как раз студентам магистратуры, когда они совмещают учебу с работой. В онлайн-бакалавриате, напротив, чтобы не разрушать традиции, которые были недавно в школе, мы предпочитаем синхронные занятия, когда студенты и преподаватель находятся у мониторов. Но самое важное здесь состоит в чем? Это просто технология. Технологии должны быть современными, но сущность подхода к образованию не меняется. Студент должен изучать что-то самостоятельно. Значительная часть работы студента по освоению учебных дисциплин, рассмотрению работы над проектами - это именно самостоятельная работа. И в этом плане то, как это организовано, – вопрос технологий.

«Каждый год реально мы несколько студентов отчисляем за плагиат»

— Как мы с вами понимаем и знаем, самое важное в образовании – это контроль полученных знаний, что в итоге осело в этой замечательной голове, а не влетело в одно ухо, в другое вылетело. Тесты, зачеты, контрольные, задания они проходят тоже онлайн? Или офлайн?

— Здесь мы стараемся использовать совершенно разные формы. Я сам автор онлайн-курса, и в рамках моего онлайн-курса...

— Какого?

— Он называется «макроэкономика финансовых рынков». Для магистров. И в рамках этого онлайн-курса студенты еженедельно проходят тест, но не для того, чтобы получить оценку (у этого не такой большой вес), а чтобы проверить, насколько они поняли материал. А чтобы я понял, насколько они поняли, я предпочитаю, чтобы они что-то написали. При этом для меня неважно, будут они куда-то подсматривать или нет. Я формулирую вопросы так, чтобы я мог следить за их ходом мысли, а не за тем, что они просто что-то заучили.

— Здорово. Я вспоминаю свое обучение на физтехе. У нас был один предмет, теоретическая механика, где ты мог, получив билет, использовать все что хочешь: учебники, конспекты (любые вообще). Прямо там же в экзаменационном зале ты идешь и списываешь. Но отношение к этому материалу было ровно такое же. Если ты еще и списать не смог, то тебя выгоняли сразу. А так преподаватель вяло пролистывал: «Ну ладно, давайте решать задачи». Задачи вы решаете?

— Конечно.

— Тоже онлайн? Здесь уже, наверное, сложнее списать: все задачи индивидуальны. Но хотя бы ты должен понять подход, как ее решать. Или как?

— Понятно, что современные студенты ничем радикально в этом аспекте не отличаются от студентов 10-50-летней давности – так же задачи списывают и т.д. Это вопрос того, как мы можем эффективно организовать контроль и как мы можем...

— Извините, вас перебью. А используете технологии поиска подобных текстов в Сети?

— Конечно. При всей любви к нашим студентам я должен сказать, что каждый год реально мы несколько студентов отчисляем за плагиат – как в текущих работах, так, к сожалению, и в выпускных...

— Даже не бюджетных? Даже платных?

— Конечно, и бюджетных, и платных. В этом смысле для нас нет принципиальной разницы. У нас есть, конечно, программы полностью коммерческие, но основной набор на бакалавриате – это 50/50, коммерческие студенты и студенты платные. Я как профессор не знаю, кто передо мной. Я просто этим не интересуюсь, потому что мне это не нужно знать.

— ChatGPT еще не начали использовать?

— Нет. Я не исключу, что это может случиться, но здесь же все зависит, на самом деле, не только от студента, но и от преподавателя. Ответственный преподаватель легко обнаружит, что это писал не студент. Это угадывается и по тому, как написано. И понятно, если студент скачивает и использует уж очень хорошие труды, преподаватель может оказаться уже прочитавшим их.

«Важно, чтобы у школьника была тяга к свободной мысли»

— Сергей, как студенту понять, что экономика – это его? Когда я своих детей и их знакомых учу, как выбирать вузы, я говорю так: «Есть две вещи. Первая: вы должны посмотреть, как подана информация на сайте, насколько современный, четко структурированный информационный сайт у вуза. Дальше вы выбираете те факультеты, которые вам нравятся, и начинаете читать тексты. И вот вас не должно тошнить от этих текстов: это будут самые частые слова, которые вы будете слышать ближайшие три года как минимум». Есть какие-то критерии у вас как у декана факультета экономических наук в «Вышке», по которым вы можете посоветовать выпускнику решить, экономика это его или не его?

— Действительно, мы понимаем, что сайт – это наше лицо...

— Выше всяких похвал.

— ...и должен все отображать. Но, к сожалению, на сайтах информация очень часто подается в таком виде, в котором она абитуриента не заинтересует. В этом смысле я не уверен, что сейчас школьник, собирающийся поступать в вуз, может определиться, чем бы он хотел заниматься, экономикой или физикой. Наверное, об этом нужно думать немножко раньше. Но основная идея какая? Как понять, экономика для тебя или нет? Первое соображение: очень многие люди путаются в том, что такое общественная наука и что такое гуманитарная наука. Экономика не гуманитарная наука, это наука об обществе. И это означает, что у нас совершенно другие подходы к тому, что мы анализируем и как анализируем. Второй важный критерий: не должно быть ни в коем случае аллергии на высшую математику, ну или просто на математику. Современная экономика – это, простите, не болтология, это не то, что можно описать на словах.

— Сколько высшей математики в экономике, если брать в среднем, не какие-то специализированные научно-академические изыскания? Больше половины? Меньше?

— Ответ: ровно столько, сколько нужно. Поясню. Просто потому, что математика – это некоторый язык и некая формализация. Если мы рассматриваем экономику, а не финансы, то в экономике действительно нужно проводить анализ, выстраивать аргументацию, и здесь математики используется ровно столько, сколько нужно. В финансах все еще проще. Финансы – это деньги. Деньги любят счет.

— Абсолютно верно.

— Еще очень важно, чтобы у школьника была тяга к свободной мысли.

— Третье.

— Да. Потому что в экономике нет, как правило, абсолютных догм. Многие вещи экономисты рассматривают так, что стараются избегать окончательного ответа. Еще один хороший анекдот. Американский президент Гарри Трумэн один раз пошутил. В английском языке есть такая идиома on the one hand... on the other hand («с одной стороны... с другой стороны»). Он пошутил, что ему хотелось бы иметь однорукого экономического советника. В экономике очень важны рассуждения, очень важны комплексные, многообразные подходы. И в такой ситуации должна быть тяга не иметь какой-то один четкий, простой ответ, а быть готовым к тому, что нужно размышлять.

— Я как человек, работающий больше 25 лет на фондовых рынках, занимающийся и количественными инвестициями, и просто спекулятивными различными стратегиями.... Был анекдот, когда президент Международной инвестиционной компании в середине небоскреба едет обедать. Там такой хай-тек-лифт, вообще без кнопок, без ничего. Просто стена разъезжается – и лифт, и все. Ты не знаешь, куда он едет. Он едет обедать. Открываются двери, а там стоит в полном составе его отдел стратегического анализа рынка. Он на них смотрит, они - на него. Немая пауза. Он говорит: «Так...» Дальше ругательство. «Быстро вверх или вниз, и без всяких этих ваших штучек!» Вот так должно быть?

— Примерно так.

— Третий пункт – критерий восприятия окружающей действительности. Есть замечательный фантастический рассказ (не помню автора) «Уровень шума» - о том, как сфальсифицировали... Якобы был изобретен антигравитационный двигатель. Показали видео: человек разбился. Собрали ученых всех мастей в его лаборатории. Ну, мистифицировали. Сказали: «Вот результат. Вот чем он занимался. Дерзайте». И тем самым... Это близко к тому, что вы сказали. ...они снесли границы, снесли рамки, что антигравитация невозможна. А там были и химия, и английский, и история, и древнеиндийская литература, и философия, чуть ли не труды по изучению Атлантиды. Через месяц люди создали антигравитационную платформу, но размером 20 на 20 м, никак не ранец. Сказали: «Ну, простите». Им сказали: «Да что вы! Вы понимаете, что вы изобрели антигравитацию?» Понятно, что рассказ фантастический, но доля этой фантастики есть в тех методах, которые применяет «Вышка» к студентам такой науки, связанной с аппаратом высшей математики, как экономика? Вы сносите шаблонное мышление, границы?

— Да.

— Это цель или так получается само?

— Это цель. К сожалению, она далеко не всегда достигается, просто потому что после школьного образования мы часто сталкиваемся с ребятами, которые исходят из того, что на все должен быть один ответ. Но мы стараемся изначально студентов направить, сформировать у них некоторое экономическое мышление, которое как раз допускало бы многообразие. Более того, одна из наших самых востребованных программ, как раз выпускники которой являются наиболее высокооплачиваемыми, – программа обучения, построенная очень близко к британской системе Liberal Arts. Программа экономическая, но студенты могут прослушать огромное количество дисциплин: и философию, и астрофизику, и еще что-то. И в целом в рамках образовательной модели ВШЭ у студентов есть так называемый мейджор – ядро образования. Также студенты любой образовательной программы (не только экономисты) должны получить некоторый майнор. Это четыре учебных дисциплины, которые изучаются на протяжении двух лет. Студент-экономист может иметь ядро в экономике и майнор в психологии. И получаем очень интересную комбинацию, когда у студента есть возможность использовать подходы психологии в экономическом анализе, а это очень перспективное направление.

«Вот уже 15 лет, как в рамках международного рекрутмента мы набираем на специальные должности коллег, которые получили степень PhD в западных университетах»

— То есть фактически это ступенька к следующему образованию. Я говорю своим детям: «Не надо убиваться в том, какое первое высшее образование вы получите, потому что за 5-10 лет могут произойти такие изменения, что сама жизненная ситуация подскажет, что нужно получать другое образование». Это шаг сюда? Фактически эти...

— Майнор.

— ...майноры, минорные части, подсказывают студентам, куда им развиваться дальше, имея базу в экономике.

— Это некоторое логичное дополнение, чтобы студент не получился однобоким. Но самая основная мысль в чем? Сильный студент хорошего вуза прежде всего на выходе будет уметь продолжать учиться дальше. Это основная задача бакалавриата – научить человека учиться всю жизнь.

— Да. Это то, что мы (и вы, наверное) вынесли из советской системы образования. Кстати, какой вуз вы окончили?

— Когда я оканчивал Московский институт электроники и математики, это был независимый вуз. Я оканчивал факультет прикладной математики. Потом, к сожалению, я потерял второе образование. Оно было во ВШЭ. Сейчас МИЭМ – это факультет ВШЭ, поэтому я просто окончил два факультета.

— Браво! То есть вы фактически не изменили альма-матер. Так получилось, что вы окончили... Отлично! То есть вы окончили... вы четко подтвердили свой тезис, что не нужно иметь аллергии к высшей математике, наоборот, ее нужно любить. Собственно, я закончу мысль: нас с вами учили, что самое главное, чему учит вуз, – это учиться учиться.

— Да.

— Там учат учиться. Тот самый процесс, как вы правильно сказали, получать знания всегда. Самые известные выпускники факультета экономических наук сейчас? Можете назвать? Не в порядке. Просто те имена, которые на слуху.

— На слуху министр Максим Орешкин, руководитель департамента денежно-кредитной политики Кирилл Тремасов.

— В бизнес-структурах ваши выпускники находят себе применение, дорастая до управленческих высот? Давайте даже так сформулируем: насколько экономисту просто стать, в конце концов, управленцем и руководителем компании? Или это проще сделать юристу? Или это проще сделать маркетологу, с вашей практики, с вашей точки зрения?

— Непростой вопрос, потому что экономист часто может пойти по стезе, в рамках которой ему не хочется становиться большим начальником, потому что он думает, анализирует. Но, с моей точки зрения, добиться руководящих постов и в органах власти, и в бизнесе можно не благодаря конкретной профессии, а благодаря складу ума, характеру и так далее. В этом смысле есть примеры, когда министрами становятся люди с несколько другим профильным образованием. Но в случае с экономистами эта способность мыслить многогранно, комплексно в чем-то выручает.

— Вопрос, наверное, непростой. В 2023 году за рубежом ваши выпускники котируются?

— Лет 15 назад, когда наши выпускники поступали в западные магистратуры, PhD- программы, западные профессора задавались вопросами: «ВШЭ – подделка? Что это такое?» Потом мы стали брендом. Студенты, получившие образование в «Вышке», имеют настолько серьезную базу, что им достаточно легко продолжить обучение. И многие наши студенты добились успехов, в том числе войдя в мировое академическое пространство.

— То есть они оканчивают и бакалавриат, и магистратуру здесь и туда уже идут еще дальше развиваться? Или они магистратуру уже там проходят?

— Есть и такие и такие кейсы. Кто-то уезжал в магистратуру из бакалавриата, кто-то оканчивал магистратуру, потом уезжал на PhD- программу.

— С точки зрения экономической науки это Европа или, может, Азия?

— Экономическая наука сосредоточена в Америке. Если объективно посмотреть на список нобелевских лауреатов, большинство из них работают в американских университетах.

— Понятно. Есть какие-то тенденции по возврату экономистов обратно? Или это непринципиально, где развивать науку?

— Тенденция есть. Более того, есть соответствующая интенция. Мы начинали с того, что наши выпускники уезжали за рубеж продолжать обучение. Но вот уже 15 лет, как в рамках международного рекрутмента мы набираем на специальные должности коллег, которые получили степень PhD в западных университетах. И среди них большинство – те, кто когда-то окончил МГУ, «Вышку» или наши сильные региональные вузы.

«В Высшей школе экономики по крупному счету часть студентов учат за свой счет»

— Вы сами упомянули. Я сейчас издалека начну. Как известно, вуз, который я окончил, московский физтех, образовался в конце 1940-х из физфака МГУ. И дальше уже началось... У нас шутка на физтехе: так и спорят МГУ и физтех, два флагмана российской науки, кто из них главный, а кто – единственный. Вы в каких отношениях находитесь с точки зрения конкурентов, неконкурентов?.. Или вы вообще разными вещами занимаетесь, с вашей точки зрения? Экономфак МГУ и факультет экономических наук ВШЭ.

— Здесь, как мы знаем, та же самая история. «Вышка» возникла, когда Ярослав Кузьминов и другие сильные экономисты покинули МГУ, чтобы создать вуз нового типа. В настоящее время мы с экономическим факультетом МГУ конкуренты. Это один из наших основных конкурентов. Я как декан очень рад, что у нас есть такой конкурент. Мы, экономисты, знаем, что в очень многих аспектах конкуренция - это двигатель.

— Безусловно. Это везде двигатель.

— А раз так, то нет никакого счастья, если факультет экономических наук или экономфак МГУ будет единственным парнем на деревне.

— Еще есть претенденты на участие в этой гонке двух сильнейших? Или это как Оксфорд и Кембридж – две байдарки, они плывут, и все, и больше нет никого? У вас есть кто-то еще в заплыве?

— В случае с экономическим факультетом МГУ у нас очень похожие модели образования с точки зрения большой роли именно фундаментального образования, высшей математики. Но есть другие сильные конкуренты, которые специализируются на других аспектах. Финансовая академия в большей степени делает акцент на конкретные узкие финансовые специализации.

— Московский вуз?

— Да. РАНХиГС, безусловно, сильный университет. Ну и наши федеральные университеты в регионах также достаточно сильны.

— Это Новосибирск, Томск? Что?

— И Уральский федеральный университет, и Новосибирский государственный университет. В Казани, безусловно, сильный. В этом смысле мы понимаем, что нам очень важно поддерживать контакты с нашими региональными вузами. Например, с Дальневосточным федеральным университетом у нас есть совместная программа. Есть совместная программа с Северо-Восточным федеральным университетом. Мы понимаем, что важный момент для развития экономического образования в России - это построение некоторых сетевых форм. Это очень успешная практика.

— Есть подобные экономические программы с зарубежными вузами?

— Подобные программы были, но в нынешних обстоятельствах возникают очевидные сложности.

— Что-то осталось или вообще?..

— На уровне профессорского состава, на уровне исследователей большинство контактов сохранилось. Мы остаемся в международной научной повестке.

— Каково соотношение тех, кто поступает из регионов (причем не подает документы - именно поступает), и жителей крупных регионов, в первую очередь столиц, Москвы и Питера?

— Если брать наше направление, то где-то, наверное, 40% поступает из регионов; 60% - Москва и область.

— То есть умненькие ребятки есть. Это в основном победители олимпиад? Здесь какое соотношение?

— Не обязательно.

— Кто чаще выигрывает олимпиады: крупные города или глубинка?

— Чаще выигрывают крупные города, но из глубинок бывают очень сильные, талантливые ребята.

— Какой средний балл... Выше скольких (80, 85, 90, 95) нужно сдать ЕГЭ, чтобы поступить на факультет экономических наук ВШЭ? То есть это что? Русский, математика, английский...

— И на выбор либо обществознание, либо информатика.

— Больше чего: 80, 85, 90?..

— Больше 95. Тем не менее особенность заключается в том, что у студентов есть возможность, достигнув определенных баллов, которые могут быть ниже проходных, поступить на коммерцию с хорошей скидкой.

— До?..

— До 70%.

— Есть шанс потом целиком перевестись на бюджет?

— Есть.

— Что для этого нужно сделать? Войти в топ...

— Да, нужно войти в определенный топ. Правила выложены на наших страницах, можно их изучить.

— Для этого вы должны кого-то убрать из бюджета?

— Нет.

— То есть это дополнительные бюджетные места?

— Это то, что мы называем квазибюджетными местами. В Высшей школе экономики по крупному счету часть студентов учат за свой счет. Точнее говоря, мы просто выстраиваем некоторый механизм перераспределения. Как мы знаем, государство с точки зрения правительства занимается перераспределением доходов. ВШЭ занимается тем же.

— Прекрасно!

— Перераспределение в пользу талантливых ребят, которым не хватило нескольких баллов для прохождения на бюджет, которые не могут платить полную стоимость, но которые хотели бы получить хорошее образование.

— Сколько процентов людей выдерживает до конца этого заплыва? Декан факультета вычислительной математики и кибернетики сказал, что в этом году получили дипломы всего 47% из тех, кто сдал документы шесть лет назад, закончил бакалавриат и магистратуру. Они специально посчитали. 47%. У вас какая цифра? Или вы не ведете такой статистики?

— Мы такую статистику ведем. Но не могу сказать, что ведем целенаправленно. Здесь несколько соображений. Первое - кто-то не доплывает, а кто-то доплывает медленнее. Можно, не справившись с обучением, сделать индивидуальный учебный план и продолжить учиться.

— «А так можно было?» Да?

— Так можно было.

— Это называется «академотпуск»?

— Нет, это именно индивидуальный план, когда студент продолжает учиться, но вынужден досдать те дисциплины, которые он не сдал.

— В рамках шести лет? Или добавляете ему?

— В рамках четырех лет обучения. Если количество несданных дисциплин критически большое, иногда студенты опускаются на курс ниже. Это первое соображение. Второе - очень важно, какой отбор. При поступлении к нам отбор большой, поэтому большинство студентов справляются. Но самый большой отсев происходит на первых годах обучения.

— На первом и втором курсе?

— Да. Часто 20-30% теряется.

— И оставшиеся 70% доходят до конца дистанции.

— Да.

— Это высокий результат. Поздравляю. С другой стороны, вы понимаете, что с такими условиями изначально умные ребятки идут, поэтому должно все получаться. А с тем, что предлагает «Вышка» в качестве образования (ядро и минорные дисциплины), я бы с удовольствием... Я так и учился. У нас такая программа была в отдельном вузе. Думаю, что сейчас это очень похвально. Сергей, вопрос о наболевшем. Мы с вами поговорили о том, как тяжело или не тяжело студентам, как хорошо стать выпускником такого престижного вуза. А чего не хватает преподавателям?

— Думаю, нет универсального соображения, чего не хватает преподавателям любого вуза.

— Деньги.

— В принципе, да. Профессорско-преподавательский состав не самые высокооплачиваемые люди в стране. Но эти люди, включая вашего покорного слугу, осознанно выбирают эту профессию. Нам нравится работать с молодежью и заниматься исследовательской работой.

— Это миссия.

— Да. И мы занимаемся тем, что нам интересно. Но сказать, что мы существуем впроголодь, нельзя. Во-первых, мы один из лучших вузов страны. Нас правительство хорошо финансирует. У нас не только деньги государства, но вуз деньги и зарабатывает на рынке образования.

— И даже перераспределяет.

— Да. На рынке высшего образования, дополнительного образования, в области консалтинга и так далее. Поэтому для молодых ребят, кто после магистратуры задумывается, не пойти ли в аспирантуру, не продолжить ли академическую карьеру, есть много возможностей. Не могу сказать, что выпускник магистратуры, если останется у нас на работе, сразу получит 200 000 рублей.

— Вы предваряете мой вопрос. Браво!

— Но потом, окончив аспирантуру и занимаясь делом, будучи востребованным, он на сопоставимую сумму может выйти.

— Это прекрасно. Какой примерно средний возраст профессорского состава сейчас?

— Думаю, около 45 лет.

— Это очень молодые люди.

— Достаточно молодые. «Вышка», факультет экономических наук, молодой университет. И мы понимаем: активной исследовательской работой люди наиболее эффективно занимаются в возрасте 25-35 лет. Ваш покорный слуга уже из этого возраста выбыл. Но мне доставляет огромное удовольствие работать со студентами и с аспирантами.

— Наука экономическая быстро развивается. Где вы черпаете новые веяния, тенденции? Важно ли посещать международные конференции? Или все труды публикуются онлайн и есть возможность их читать, знакомиться, они в открытом доступе? Или это секретные материалы?

— Мы и посещаем конференции, и читаем журналы. Вариантов много. Все определяется современными технологиями распространения знаний. 50 лет назад нужно было либо пойти в библиотеку взять с полки журнал, либо поехать на конференцию. Сейчас у нас есть подписки на электронные журналы. И практически все мы можем найти таким образом. Что касается вопроса, куда движется современная наука, какого рода вещи нам нужны, насколько все волатильно, важно понимать какие вещи... Что-то инвариантно во времени. Например, если мы попытаемся понять природу финансового кризиса, предсказать будущий кризис, то придем к тому, что причина кризиса как сто лет назад, так и сейчас, если хотите, жадность, алчность, погоня за прибылью. Отрицательные стороны конкуренции. Это инвариантно. Если хотим понять, почему происходит банковский кризис в западных странах сейчас, нужно смотреть на финансовые технологии, которые используются в нынешних финансовых институтах, которых, возможно, не было сто лет назад.

— И на профессионализм людей, которые занимаются менеджментом, стратегическим планированием и иже с ними.

— И на их психологию.

— Да. Возвращаемся к жадности. Последний вопрос. Ваш личный рецепт счастья и богатства какой?

— Что не в деньгах счастье. И не в определенном уровне богатства. Экономисты знают, что ориентироваться просто на уровень дохода и богатства бесполезно: они не определяют счастье и уровень жизни, и они меняются во времени. Люди сто лет назад получали доход в десятки раз меньше и богатства имели меньше. Это не значит, что они были в десятки раз несчастнее.

— Так ваш личный рецепт счастья какой?

— Востребованность. И способность развиваться.

— Сергей, спасибо большое за беседу, за ваши ответы. Очень интересно было. У нас в гостях был декан факультета экономических наук Высшей школы экономики Сергей Эдмундович Пекарский.

— Спасибо.