Женщины в Донбассе воюют и спасают по обе стороны фронта
Донбасс на неделе получил особый статус - закон подписал президент Порошенко. Регион полностью переходит под местное самоуправление, республикам обещана экономическая и социальная поддержка из Киева. Уголовного преследования тех, кто боролся за независимость с оружием в руках, не будет. Все это - результат минских договоренностей, статус будет действовать 3 года, потом - обсуждаться.
Но при этом в подписанном документе нет упоминания о границах зоны особого статуса, что дало повод лидерам ополченцев заявить, что в таком виде закон не соответствует минским договоренностям.
Решив подключиться к мирному процессу, ООН потребовала от Киева разрешения направить миссию в Донбасс, но из 33 миллионов долларов, которые она запросила у доноров на гуманитарную помощь, пока удалось собрать лишь 10, но этого, заявляют ООНовские эмиссары, критически мало.
Ведь регион, и это мнение корреспондента британской Би-би-си, выглядит так, что позавидовали бы режиссеры апокалиптических фильмов. Немецкие журналисты рассказывают о том, что жители боятся отходить от домов, напуганные Нацгвардией.
Санинструктор батальона Женя, кажется, уже привыкла слышать: у войны не женское лицо. Но, когда война врывается в твой дом, в лица, как правило, никто и не вглядывается.
"Когда у нас подбили дом — крышу снесло. У меня ребенку 8 лет, он очень испугался. Дом затрясся — устоял. Мы уехали в Первозвановку, а напротив моего дома наши мальчики базировались, узнали, что медик, - понадобилась помощь", - рассказывает санинструктор батальона Евгения Дорохова.
Она решила сменить привычный наряд на камуфляж, а туфли на военные ботинки, словом, аты-баты шли девчата. Вспоминает, как впервые увидела пулевые и осколочные ранения. Оказывала помощь. Конечно, и спустя месяцы к этому всему привыкнуть невозможно. Но кто-то должен перевязывать и лечить, рисковать жизнью, чтобы выстоять. Говорит, что здесь она, как и все, чтобы защитить своего ребенка, свой дом, свою землю.
"Нас не понимают, люди думают, что мы какие-то бандиты русскоязычные. Я, допустим, могу и на украинской мове размовляты. Честно говоря, не всегда понимаешь, почему они нас так ненавидят. Такое ощущение, что они ненависть к нам впитывают с молоком матери. Мы, допустим, своим детям не рассказываем, что какие они плохие, такие сякие, а они своим детям про нас такое рассказывают, что мы бандиты, террористы и все на свете. Они просто нас ненавидят. Не понимаю за что, что мы им сделали? Мы на их землю не пришли. Мы их землю не бомбили. Это они нас бомбят", - говорит Евгения.
Как здесь уже принято говорить, жизнь разделилась на до и после. С началом войны на Юго-Востоке, Наталья ушла в ополчение. Теперь вместо учительской — штаб. Вместо сумочки — на плече автомат. Освоила быстро. На передовую мужчины их, конечно, стараются не пускать, хотя желающих хоть отбавляй.
Сама себя она называет повар ополчения, позывной - Любаня. Так уж здесь принято. С первого и до последнего дня была в Славянске. У каждого на этой войне своя история. Чаще семейная. В ополчении - оба сына. Все и началось-то с того, что пришла на блокпост накормить одного из них, потом так и осталась. В столовой стала готовить на всех.
Но самое страшное, говорит, было не когда кругом рвались мины, а когда один из сыновей выходил из окружения. Связи с ним не было. Старалась отгонять плохие мысли и просто молилась. Она знает: самое тяжелое на войне — это быть матерью и ждать звонка с передовой, чтобы услышать: "Все в порядке".
Анна была в ополчении тоже сначала поваром, потом стала минометчиком. На позициях близ станицы Луганской провела почти три месяца. Из этих окопов, конечно, видится все совсем по-другому: прошлая жизнь — как сон. До войны работала на фабрике по производству пластиковых окон. Вспоминает, как зимой поехала в Киев в Мариинский парк на акции против так называемого Евромайдана. А после госпереворота вернулась в Луганск. О том, что будет война, и мысли не было. Но теперь помнит даже дату, когда решила уйти в ополчение — 2 июня.
"Я до последнего верила, что не будут по мирным жителям стрелять. Но у меня вера пропала после первого же авианалета второго числа на здание госадминистрации, верите, когда на одеяла людей грузишь по частям. У меня был большой шок", - вспоминает Анна.
Как война приходит в мирный город, теперь помнит каждый. И каждый по-своему. Во дворе этого роддома тоже разорвался снаряд. Но несмотря ни на что врачи, медсестры и санитарки никуда не уехали. Напротив кто-то переселился сюда. Работали безо всяких смен день и ночь все вместе.
"Работали без света, были свечки, фонари. Не терялись. И обслуживали, и капали, и кололи, и роды принимали", - рассказывает акушерка Надежда Дюкова.
Они говорят: наш роддом - словно Брестская крепость — стены толстые. Из палат тогда женщин переселяли в коридор — так безопаснее. О своем мужестве медперсонал не говорит — отмахиваются: это наш долг. Война войной, а будущим мамам нужна помощь и забота, как бы там не грохотало.
"Женщины в роддом ложились, абсолютно здоровые, беременные женщины — это просто для них была крепость, можно было греться, питаться. У нас работал генератор, два раза в неделю мы его включали: для беременных женщин нужны определенные условия, для любой женщины они нужны, а для беременной особенно", - отмечает врач, акушер-гениколог, заведующая отделением патологии беременных Елена Брикман.
Врачи вспоминают — старались, чтобы и в таких условиях была горячая еда. Готовили на костре прямо перед роддомом, что-то вроде солдатской кухни. За эти военные месяцы под звуки канонады в роддоме на свет появилось 184 малыша. И всякий раз плач новорожденного дарит то, чего порой так не хватает: надежду.
"Пересидеть здесь всю войну, никуда не уехать — родили и слава богу. Жизнь продолжается. Детки рождаются все равно", - говорит Людмила Андрущенко.