Легендарному директору Пушкинского музея Ирине Антоновой исполняется 90 лет
Сегодня легендарный директор музея изобразительных искусств имени Пушкина Ирина Антонова принимает поздравления с юбилеем. И это один из редких случаев, когда о возрасте дамы можно говорить и говорить с восхищением. Ей исполняется 90 лет. Впрочем, поверить в это практически невозможно. Неутомимая Ирина Александровна, как и последние полвека, стоит у руля Пушкинского, она всё также деятельна и энергична, и угнаться за ней сложно даже молодым. О себе Ирина Александровна рассказывает редко, все больше о музее, с которым у нее связана вся жизнь, однако для Первого канала она сделала исключение.
Вопрос: Ирина Александровна, не могу не высказать благодарности за то место, где мы оказались - святая святых - здесь журналисты оказываются редко. Это Ваше пространство, Ваша атмосфера - несколько слов о том, как Вы его создавали?
Ирина Антонова: Я ничего не создавала. Иногда меняли гобелены – ну, это же наши экспонаты. Старинные, очень ценные – XVII века. Большой стол, который сейчас завален книгами, очень интересен - в 70-е выяснилось, что это стол Цветаева - нашего основателя, на нем раскладывали раскопки. Его привели в порядок и поставили здесь. На работе, я действительно не отдыхаю. У меня здесь нет диванчиков, комнат заветных. Я удивилась, когда однажды оказалась в кабинете Екатерины Фурцевой в Министерстве культуры, вот я увидела, как живут министры - там есть, где отдохнуть, все так обставлено.
Вопрос: А каково соотношение политики и искусства в вашем труде? Насколько одного больше, чем другого, и не мешают ли друг другу политика и искусство?
Ирина Антонова: Я же здесь довольно долго работаю в музее - времена менялись. Все находилось под жестким, а иногда и жестоким контролем. Скажем, "Москва-Париж" - выставка, которая проходила под жестким контролем. Каждое моё утро начиналось с половины десятого, со звонка - ну какой баланс? Вот вам, может, сейчас и не понятно, а баланс заключался в соотношении реалистов и формалистов.
Вопрос: Развеска - это акт творения?
Ирина Антонова: Вот публика приходит, и даже не понимает: все имеет значение - соседство других картин, высота картин. Там своя драматургия - драматургия показа. Вот я на днях, все видели, плакала, как поставили панно в Египетском зале - я просто плакала настоящими слезами. Они разрушили потрясающий ансамбль, который был. Это что-то страшное было просто. Я не могла спать ночью.
Вопрос: Если бы не музей, чем бы вы еще хотели заниматься?.
Ирина Антонова: Мне всегда хотелось иметь специальность, где скоро виден результат. А во-вторых, где что-то связано с живой работой. Я поработала медсестрой. Это тяжелая работа. Особенно во время войны, особенно в операционной, особенно, если держать ампутированную ногу в руках. Но ты в действии. И когда я пришла в музей, я немножко заскучала здесь, откровенно говоря, и подумала - ну нет, здесь я всю жизнь не выдержу. А получилось наоборот. Почему, не знаю.
Вопрос: О Вашей силе ходят легенды - откуда Вы ее берете? Во что вы верите?
Ирина Антонова: Я вообразила про себя, что я понимаю, что такое хорошо, что такое плохо. Мне всегда хотелось быть на стороне добра. Когда мой маленький сын был в первом классе, позвонила учительница и говорит: "Как вы воспитываете своего ребенка? Я наказала девочку, которая себя неправильно вела, и поставила ее в угол, а ваш сын встал из-за парты и встал рядом с ней в угол. И сказал: Вы поступили несправедливо". Я немножко почувствовала свою кровь, вот в этом поступке. Может, это самонадеянно. Может, я не всегда правильно понимаю, что добро, а что зло, что хорошо, что плохо. Но у меня есть уверенность, что я следую этому. А удавалось или нет - не мне судить.
В субботу, 24 марта, Первый канал покажет документальный фильм "Ирина Антонова. "Я давно иду по прямой". Не пропустите!