На Украине в годовщину Майдана опять жгут покрышки — теперь не за европейскую мечту, а за теплые батареи
На Украине очередная годовщина Майдана. На этот раз пятая. Пять лет — почти юбилей. К нему появился новый украинский народный термин. Он, как и полагается, с приставкой «евро». Евромайдан, евроинтеграция. А теперь вот — «евробляха». Что это? Если честно — очередной памятник евроукраинской еврохи... Ээээ, короче, предприимчивости.
Покупает житель цей Европы в обычной Европе подержанное авто. Ну эка невидаль, скажете вы. Не спешите. Далее он ввозит это авто на родину и ездит, не меняя номера. Собственно, вот этот номер и называется «евробляхой». Зачем она? Элементарно. Ездить можно, а платить налоги не надо, потому что владелец машины перед тем, как заплатить за нее деньги, фиктивно оформляется сотрудником, например, литовской или польской компании.
Власти решили положить конец такой практике, но владельцы «евроблях», а если одним словом, то «евробляхеры», встали на дыбы и перекрыли ряд ключевых дорог. И вот министр внутренних дел Арсен Аваков через Twitter заявил следующее: «Либеральная лояльность к «евробляхерам» закончилась там, где они превратили право на протест в ущемление прав других. Принято решение про разблокирование всех перекрытых ими автодорог».
Ну, само по себе заявление Авакова не Бог весь какая оригинальная сентенция. Тоже мне, Вольтер с трезубцем. Но в контексте пятилетия Евромайдана сентенция симптоматичная.
Конечно, повторяю, дело не в «евробляхах» — за эти пять лет больше 10 тысяч человек на тот свет отправили. В основном, мирных жителей. А огромный по европейским меркам народ заставляют говорить на неродном языке и верить в выморочную чушь, имя которой «украинознавство» — смесь древних укров, нацистских свастик, ряженых попов и ненависти к москалям, то есть к нам с вами. Без нее, без этой ненависти, обязательно физиологической, до дрожи, до прыжков, без нее все предыдущие ингредиенты не усваиваются. Взбалтываются, но не смешиваются.
Так почему же мы сегодня приводим эту фразу Авакова? Потому что, если бы она, эта фраза, всплыла в мозгах всех этих Аваковых пять лет назад — ну, я здесь делаю допуск, что они, мозги, есть, — так вот, если б пять лет назад кому-нибудь пришла в голову мысль, что вот жечь живьем людей за то, что они исполняют свой долг, или стрелять в них, все это немного ущемляет права тех, кого жгут и в кого стреляют, тогда ничего бы этого не было. Всех этих пяти лет. Правда, и Аваковых в нынешнем виде бы не было. А так вот — они есть. И те, и другие.
Музыкант в камуфляже на Крещатике как связь времен. Не то чтобы далеких. Пять лет назад в такой одежде здесь точно никто бы не выделялся. Бывший активист так называемой самообороны Майдана уже давно сменил стиль «милитари» и теперь гуляет по главной площади Киева, одетый в гражданское. Андрей был здесь от начала и до конца, хотя сейчас он уверен — ничего еще не закончилось.
«Сейчас лучшие люди страны заняты фронтом, помощью фронту и войной. Когда мы выиграем эту войну и Россия прекратит свою агрессию, то тогда, я думаю, что перемены в стране произойдут очень быстро, потому что все активные люди переключатся на внутренний процесс, а Майдан у нас еще далеко не закончен», — говорит Андрей.
Среди тех, кто по-прежнему верен идеям Майдана, мифическая российская агрессия — самое популярное объяснение всем неудачам. Но в словах Андрея есть и ответ на вопрос, кому выгодно, чтобы на внутренний процесс участники войны на Юго-востоке, по возможности, не переключились никогда. Есть он и в свидетельствах вчерашних героев-фронтовиков.
«Украина на этом также зарабатывает, на этом конфликте достаточно нормальные деньги, то есть это как контрабанда, так и торговля боеприпасами. Плюс войну эту никто заканчивать не собирается, этот конфликт, никак, ни мирным, ни военным путем, то есть он реально выгоден Украине, это понятно», — говорит Сергей Сановский.
Сергей Сановский, которого еще недавно называли героем АТО, теперь записан в предатели и вынужден скрываться в Швеции — вот кому и правда пригодился безвизовый режим с Евросоюзом.
Единственное завоевание так называемой «революции достоинства», которым, впрочем, и воспользоваться толком нельзя — право на работу украинский паспорт не дает. Другие завоевания, похоже, касаются только конкретных участников революции.
«Если завоеванием является кресло, допустим, под царственной попой Петра Алексеевича Порошенко, то, конечно, для него это личное достижение. Личная победа. А на самом-то деле для всей оставшейся Украины, для обычного украинца, для обычной украинской семьи — это, конечно же, большая-большая трагедия», — отмечает народный депутат 7-го созыва Верховной Рады, глава наблюдательного совета Центра свободы слова Елена Бондаренко.
Как же так вышло? Ведь начинался Евромайдан осенью 2013 года, как обычно, за все хорошее и против всего плохого. Привычная глазу картина украинского политического карнавала с лозунгами за европейские ценности, свободу, а заодно и снижение коммунальных тарифов. К концу ноября все как-то сдулось, даже новогоднюю елку привезли, но нарядить не успели — 30-го утром во всех новостях заголовок: «Побили студентов». Якобы милиция разогнала мирный протест. Удачная провокация радикалов как повод ответить власти — и вот они уже захватывают здания и штурмуют администрацию президента.
Штурмовавших здание администрации президента бойцы спецподразделений оттеснили на соседнюю улицу. В ход пошли шумовые гранаты и слезоточивый газ.
1 декабря 2013 года. И первые жесткие столкновения в Киеве. Кто бы мог подумать, чем все кончится. Теперь это все равно что открыть старый альбом с фотографиями. Не то чтобы одолевала ностальгия, но ходили же мы в кинотеатр повторного фильма. А командировки в Киев пять лет назад сейчас в каком-то смысле ретроспектива Евромайдана.
Крещатик с каждым днем все больше напоминает полевой лагерь. Почти вся главная улица украинской столицы заставлена военными палатками. Некоторые даже с печным отоплением. А подходы надежно прикрыты баррикадами. Они уже выше человеческого роста.
В захваченном здании киевского горсовета — штаб протеста, а заодно и ночлежка — таких опорных пунктов с каждым днем становилось все больше. А в январе на Майдане запылали покрышки, в милицейское оцепление полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Короткие передышки здесь, как на войне, называли перемирием.
Так называемая буферная зона на улице Грушеского. От баррикад до милицейского оцепления нет и ста метров. Но хуже всего тем, кто оказался посередине. Они живут практически на линии фронта.
Задыхаясь от дыма, жители дома повесили на балконе красноречивый баннер. Лариса день за днем из своего окна наблюдала за противостоянием, и корректировала действия пожарных. Спустя пять лет на тот же балкон она может выйти, не опасаясь огня, и для нее главное достижение революции в том, что она закончилась.
«Этого не должно было быть. Вот этого всего, в том виде, в котором, скажем, зарождалось демократическое движение за демократический выбор, движение в Евросоюз. Ну вот это никакое не движение в Евросоюз, то есть чисто война, которая потом перекинулась дальше на восток», — говорит Лариса Гетьман-Гнидунец.
Это — потом. А чуть раньше было много переговоров с оппозицией и много уступок, которые всякий раз не устраивали Майдан. И наконец снайперы, расстрелявшие в феврале и протестующих, и милиционеров. Дело до сих пор не закончено, как и расследование майского пожара в одесском Доме профсоюзов, или убийства противников уже новой власти вроде писателя Олеся Бузины. Во всех тяжких принято обвинять сбежавшего президента Януковича или Россию.
Это универсальный итог любого следствия, причем известный еще до его начала. Плюс факельные шествия националистов по большим и маленьким нацистским праздникам, захваты храмов Московского патриархата и, конечно, война в Донбассе. Как все это приближает страну к европейским ценностям, за которые вроде бы и вышли на площадь пять лет назад, обернувшись флагами Евросоюза, по-прежнему загадка.
«Ни в один период существования независимого украинского государства украинское понимание европейских ценностей с европейским пониманием не совпадало, потому что Европа предполагает, что высокий уровень жизни надо заработать и создать самим, а на Украине майданная общественность предполагала, что если заявить о своем стремлении вступить в ЕС, то молочные реки с кисельными берегами как-то сами собой потекут», — комментирует ситуацию политолог, президент Центра стратегического анализа и прогнозирования Ростислав Ищенко.
Пока не течет даже горячая вода в батареях. Для участника Евромайдана Кирилла Чубенко это прямо физически ощутимое разочарование. И даже теплом кота компенсировать это чувство сложно.
«Ничего мне лично не дал Евромайдан. Вот, посмотрите, где мы оказались. Нужно было смотреть в будущее, а мы в будущем остались без тепла, с дорогущей энергией, и непонятно, когда все это закончится. Как пережить зиму, как детей отправлять в школу?!» — негодует Кирилл Чубенко.
В оставшемся без тепла Кривом Роге вот уже неделю холодный бунт. И еще в нескольких городах. Снова горят покрышки. Привычная форма протеста и хоть какая-то возможность ненадолго согреться — ведь грелись же так на Майдане, покрышками и европейской мечтой. Дым рассеялся, мечта не сбылась.