Почти год назад началась силовая операция на юго-востоке Украины, унесшая более 6000 жизней
Миссия ОБСЕ заявляет, что обнаружила не отведенными тяжелые вооружения там, где по Минским договоренностям их быть не должно. Под Волновахой наблюдатели нашли пять гаубиц украинской армии.
Причем еще до официального доклада было понятно: в Донбассе сохраняются горячие точки, где перемирие нарушается. Например, поселок Пески под Донецком - там позиции ополченцев обстреливают батальоны "Правого сектора". Но до сих пор это трактовалось именно как неподчинение добровольческих батальонов приказам из Киева, а пять армейских гаубиц - это уже совсем другая история.
О том, что минский процесс буксует, говорит и певица Руслана, один из символов Майдана. По ее словам, Киев тормозит обмен пленными, выдвигая ополченцам заведомо неисполнимые условия и устраняясь от переговоров, и теперь ответственность за судьбы солдат армии - полностью на волонтерах.
Кажется, что конфликту в результате не будет конца, а ведь он длится без малого год. 7 апреля исполняющий обязанности президента Турчинов объявил о начале АТО. С 7 апреля на Украине де-факто идет гражданская война, несмотря на 17-ю статью Конституции, запрещающую использовать армию против населения.
Дарина Горожанкина помнит, кажется, каждый день последних учебных месяцев прошлого года. Подготовка к выпускному. Репетиции. Как поздравляли в прошлом году ветеранов и готовились к 70-летию Победы. Сохранился на стенде даже план празднования 9 мая 2015 года. Все словно из другой жизни. Линейка в школьном дворе. 9 класс — позади. И только спустя два месяца стало понятно — это был последний звонок не только для выпускников, но и для самой школы.
Ни одного целого стекла, крыши нет. Стены коридоров посечены осколками. Подвал стал бомбоубежищем. Здесь прятались от бомбежек жители с соседних улиц. Но спастись удалось не всем.
Эта война забрала у 16-летней Дарины все, что было в жизни: семью, дом, школу, детство. Конечно, о том, что будет кровопролитие, год назад никто и подумать не мог. В школе проходило голосование во время референдума. Ходили всей семьей. С мамой в апреле прошлого года ездила и на митинги к обладминистрации.
"Мы думали, что на этом могло все закончится. Без войны. Потому что мы, в принципе, нормально высказались. Обидно то, что пришлось кровью защищать свою эту землю. Не было поколений, которые войны не пережили. Мы, к сожалению, тоже к ним относимся", - говорит Дарина.
"Здесь внизу в четыре-пять слоев стояли работники спецслужб МВД, слава богу, по нам не был открыт огонь. Да — они нам мешали. Да, были применены спецсредства. Дубины, щиты, газ. Но люди прошли сквозь них", - рассказывает Олег Фролов. Он год назад одним из первых прорвался в здание обладминистрации через боковую дверь вместе с друзьями и установил на козырьке флаг Донецкой Народной Республики. Перед зданием сооружались баррикады из покрышек, ставили палатки.
После провозглашения независимости в Донбасс двинулась украинская бронетехника - боевые машины десанта, танки. Их пытались остановить жители голыми руками и словами, хотели докричаться до солдат и офицеров: что ж вы делаете? Многих из тех, кто стоял на пути у танков, Олег знал лично. Некоторых уже нет в живых. До войны сам он работал программистом, но первые артобстрелы Славянска перечеркнули все.
Олег стал возить в Славянск медикаменты, одежду, продукты, воду. Когда на дороге были выставлены блокпосты украинской армии, приходилась пробираться окольными дорогами, полями, чтобы хоть чем-то помочь. А потом украинская артиллерия начала обстреливать и его родной Донецк.
Что ни улица - то воспоминания, и вовсе не о детстве и юности, которые прошли в Донецке. Словно шрамы на сердце - здесь погибли друзья, здесь — знакомые. Здесь сам первый раз попал под обстрел.
"Тогда я понял, что в мой дом пришла война — не просто какие-то боестолкновения, не просто стрельба с автомата, какие-то непонятные поджоги шин. Какие-то блокпосты — это все было эфемерно. Но когда ты попадаешь под реальный артобстрел — тогда ты понимаешь, что это война", - говорит Олег Фролов.
Оставив работу, IT- специалист ушел в ополчение. Стоял на блокпосте в районе аэропорта. Спустя несколько месяцев был ранен. Из-под артобстрела вместе с сослуживцами вывозил мирных жителей. Сейчас на время отпустили из госпиталя, но впереди операция: две пули, говорит, еще во мне.
"Мать Галина, отец — Александр. Дочь Ирина и Елена, которые погибли 12 числа во время бомбежки. Только за что они погибли...? Осталась жива одна внучка — Даша", - рассказывают соседи. Дашей все они зовут Дарину. Выросла у них на глазах. При обстреле украинской артиллерии - снаряд угодил точно в кухню. Добежать до погреба, где обычно прятались, никто не успел. Погибли мама, тетя, бабушка и дедушка. Самые родные.
"Каждый раз, когда подходишь сюда, к дому проход длинный. Кажется, вот там бежит собака. А там бабушка встречает тебя. Потому что приходить сюда и видеть его пустым — это всегда очень больно. Потому что здесь всегда кипела жизнь — здесь бегала я. Здесь бабушка. Дедушка. Мама", - говорит Дарина.
Здесь Дарина вспоминает, как за несколько часов до артобстрела дедушка отвез ее к родственникам, туда, где безопасно. Вернулся обратно. И, конечно, последний мамин телефонный звонок.
"Я помню. Я хорошо помню — мы с мамой в два часа поговорили по телефону. Обсудили, что я оставила дома. А когда уже в пять часов звонили с маминого телефона, мамы уже не было", - рассказывает девочка.
Спустя год Елена Юнко хорошо помнит и митинги в Луганске, и свое интервью. До сих пор она не может понять, почему их тогда не захотели услышать, почему начали стрелять. Предчувствие того, что гражданская война на пороге, появилось еще в ноябре 2013 года.
"Я это поняла в ноябре, когда заскакал Майдан. Было ясно, что мы две противоположные стороны. И действительно, мы не можем жить вместе, мы - как надоевшие супруги. Нам надо просто разбежаться, но мирно разбежаться... Надежда была, что будет референдум. Но надежда была слабая. Действительно было ясно, что закончится войной. Просто войной", - говорит Елена.
Теперь она помогает ополченцам. Выстоять можно только вместе. Сама уже на пенсии. Но здесь уже не важно, кем ты был до войны.
По Петровскому, Киевскому, Куйбышевскому районам Донецка удары украинская артиллерия наносила ежедневно. В этих домах остались жить всего несколько семей. Александр Федоров родных вывез, а сам вернулся. Раньше работал электриком на Химзаводе. Предприятие, естественно, закрылось. С первых дней он помогает тем, кто тоже не уехал. Ежедневно восстанавливал энергоснабжение. Чинил проводку на подстанции. Искал и соединял перебитые провода после каждого артобстрела и авиа-удара. Сегодня работы не меньше. Дожди. Пробитые крыши протекают. Случаются замыкания. Переезжать он никуда не собирается — как бы оно там ни было дальше. Говорит - это мой дом. Тем более, как бросить соседей, пусть их всего-то осталось здесь несколько семей.
Уничтоженные детские площадки во дворах, разрушенные дома, искалеченные жизни. За этот год опаленные войной судьбы стали словно единым сплавом. Одной судьбой. Разговор здесь чаще начинается словами - чем помочь? Как примета времени — объявление на одной из улиц Куйбышевского района Донецка, которое появилось с первыми разрывами и висит до сих пор. Здесь номера телефонов. Жители центральных районов Донецка, более безопасных, предлагают временное проживание тем, кто лишился крова или был вынужден из-за постоянных обстрелов жить в подвалах.
Дарина после того, как погибла вся семья, жила сначала у родственников под Донецком, потом переехала в сам город к друзьям. Поступив в лицей-интернат, получила комнату в общежитии. Сегодня здесь не стреляют, город живет обычной жизнью, но это на первый взгляд. Его жители уже никогда не будут прежними.
"Ты идешь по городу и ищешь какую-то, грубо говоря, дырочку, какую-нибудь схованку, чтобы слыша свист, туда спрятаться. Ты доходишь до нее и начинаешь искать следующую", - говорит Олег Фролов.
По привычке люди продолжают прислушиваться к звукам. Жители домов возле университета в воронку от снаряда посадили дерево, как символ жизни, которая продолжается. Вот и в разрушенной школе, где осколками, кажется, уничтожено все, на стене сохранились часы и не остановились.
"Идут часы — значит живет. И я уверена, что наши дети — мы вырастим и придем сюда. Лично я - вернусь. Потому что я знаю, что это мое", - говорит Дарина.