Генералы песчаных карьеров — пригороды французских городов превратились в гетто для мигрантов
Уроки французского - петь Марсельезу и отличать новости от религиозной пропаганды будут учить во французских школах. Это новая программа обучения принципам светского государства, принятая правительством, и результат работы над ошибками после расстрела редакции "Шарли Эбдо". В том, что проблемы есть, и до того никто не сомневался, но французские буржуа предпочитали их не замечать. А про места компактного проживания понаехавших и понаостававшихся смотреть кино. Эпопея "13-й район", "1+1", "Последний урок" - современные версии "Отверженных", только Жан Вальжан в них - безработный с пистолетом и пакетом наркотиков.
В такие кварталы - их называют бонлю - без нужды не заезжали, к их обитателям относились с опаской. И даже премьер-министр Франции на этой неделе признал: это социальный и этнический апартеид, когда мигрантов селят в гетто и после недолгих попыток адаптировать просто забывают, и они становятся не просто людьми второго сорта, а бесконтрольной стаей, пытающейся выжить в чужой стране по своим законам. Именно это и привело к трагедии - нежелание и неумение жить вместе.
Ведь еще 10 лет назад, когда пригороды Парижа полыхали, стало очевидно - обитатели гетто не хотят и не будут жить по написанным для них французами правилам. Тогда хватило искры. Сейчас уже и искры не надо. Ведь даже правительство приняло свою программу по продвижению светских ценностей лишь тогда, когда учителя стали жаловаться - в пригородных школах не удалось провести минуту молчания в память о погибших в терактах, дети заявляли - террористы сделали то, что должны были сделать. То есть семья победила школу.
Здесь, как нигде, видны два мира, параллельно существующие во Франции. Всего около километра до католического Монмартра, а тут уже мусульманский район. Французы даже шутят: для того чтобы попасть в Африку, достаточно просто перейти из одного квартала Парижа в другой. Только, по официальной статистике, в стране около 5 миллионов мусульман, по неофициальной - в два раза больше.
У этого Парижа своя мода: африканские робы, арабские бедуинские костюмы. Бульвары и авеню здесь больше похожи на один сплошной восточный базар. Можно купить все: от халяльной продукции до хиджаба. А на углу еще и наркотики предлагают. Звучит в основном арабский, вывески на нем же - для тех, кто и не думает учить французский.
Прямо под железнодорожным мостом - палаточный лагерь тех, чья жизнь во Франции оказалась совсем не в розовом цвете. Здесь живет около сотни человек: из Алжира, Туниса, Сенегала, Конго ... Приехали за лучшей жизнью, но даже работу не нашли. Люди голодные и озлобленные. Чуть что - в ход идут самодельные взрывпакеты.
"Мой отец 24 года отслужил во французской армии как алжирский контрактник, а у меня, его сына, в этой стране ничего нет: я сплю на улице, денег нет, работы нет, Франция - обманщица и преступница", - говорит Мугранабед Могран Бед.
Во Франции рекордная за все время Пятой республики безработица - нет работы сейчас даже для своих, не то что чужих. Иса приехал из Сомали в парижский пригород Сен-Дени 7 лет назад. Получил диплом строителя, но устроиться по профессии не смог - продает шашлыки сомнительного качества за один евро, пока полиция не видит.
"Нет работы для нас — молимся, чтобы появилась. У нас ни документов, ни денег. Раньше еще хоть куда-то можно было устроиться", - рассказывает Иса Джалло.
Обстановка в пригороде как на углях. На события, произошедшие в начале января, здесь отреагировали совсем не так, как большинство французов. На митинг против террора в редакции "Шарли Эбдо" и в кошерном магазине из мусульманских гетто почти никто не вышел. Ивон Энкоз, француз по паспорту, рожденный в Конго и получивший образование в Белоруссии, объясняет почему.
"Я не Шарли, потому что в Африке каждый день умирают от голода, дети умирают! Как я могу быть Шарли?! Думают, что мы это не видим? Мы все это видим! А что, нам это очень приятно?" - говорит он.
В двух словах - отношение парижского пригорода Клиши су Буа к французским силам правопорядка. В этом иммигрантском гетто один из самых высоких показателей преступности во Франции идет в ногу вместе с безработицей: от 20 до 40 процентов среди молодежи. 10 лет назад именно отсюда стартовали беспорядки по всей Франции. Погромы, пожары и насилие в 25 департаментах страны не прекращались две недели, после того как два подростка африканского происхождения погибли в трансформаторной будке в Клиши су Буа, спрятавшись от полиции. Сегодня здесь повсюду - груды гниющего мусора, кое-где отходы свисают прямо с деревьев. Обитатели социального жилья не утруждают себя походами к мусорным бакам.
Во многих домах на первых этажах импровизированные молельни. Никаких вывесок. Только для своих. Официально апартаменты снимают мусульманские организации, на деле - в двухкомнатные квартиры по 60 квадратных метров на вечернюю молитву набивается около ста человек. Мэрия недавно выделила площадку для так называемого молельного зала, но всего одну на 8 мусульманских ассоциаций.
"Я уверен на 90 процентов, что это сделано специально. Каждый хочет часть этой площади: я, турок, араб, африканец тоже, - говорит генеральный секретарь ассоциации мусульман Есаид Усни. - Как же нам собирать в таких условиях молодежь и объяснять им, что такое религия, что такое ислам, что мусульмане ничего общего не должны иметь с терактами".
Не хватает места мусульманам и в Лионской мечети - одной из самых больших во Франции. На пятничный намаз сюда пришли около двух с половиной тысяч верующих – вместить всех она не смогла, половине пришлось молиться в подвале, несмотря на правила безопасности. Нарушают здесь и французский закон, запрещающий носить в общественных местах пятой республики паранджу. При этом, по словам представителей мечети, сейчас к ним приходит гораздо меньше верующих, чем обычно – из-за серии атак на мусульманские общины после терактов в "Шарли Эбдо" и в кошерном магазине.
"Сегодня важно объяснить французам, что такое ислам - это задача и наша, мусульман, и государства, - сказал ректор Лионской мечети Камель Каптан. - Должно быть понимание, что у насилия нет ни цвета, ни религии — среди пострадавших был полицейский-мусульманин, насилие применяется не только к другим, но и к мусульманам".
Выходя с намаза, многие признаются, даже имея работу, не в восторге от своей жизни.
"Честно говоря, я не нашел того, о чем мечтал. Очень сложно найти работу, есть дискриминация. В супермаркете я замещаю продавца в рыбном отделе. Это не мое призвание, я - специалист по средиземноморской флоре и фауне", - рассказывает Набиль.
"Я работаю дворником, Я и до приезда во Францию, 30 лет назад, на Коморских островах работал дворником. Скоро выйду на пенсию и вернусь домой, буду там получать, как гражданин Франции, пенсию. Там спокойно, нет давления, да и в чужой культуре жить тяжело", - признается Хамид Сеткарим.
В этом районе Лиона - Гильотьер - во времена французской революции стояли гильотины, здесь отрубали головы всем неугодным. Сейчас это мусульманский квартал. Самое популярное место для встреч - кафе. Иногда здесь не протолкнуться, особенно во время футбольных матчей. Народу набивается до отказа. И в основном одни мужчины. В перерывах между матчами обсуждают в основном как и где заработать денег.
Между тем во французском обществе все громче разговоры о том, сколько государство тратит средств на иммигрантов. Выступающий против исламизации Франции социолог Йохим Велиокас просит по соображениям безопасности не показывать его лицо.
"Те, кто добивается статуса резидента Франции, даже если у них нет работы, могут претендовать на ежемесячную соцпомощь для своих детей - это около 150 евро на ребенка, а в иммигрантских семьях их обычно несколько. Государство также оказывает помощь по съему жилья. Да еще если и криминалом на улицах заниматься, так можно неплохо зарабатывать, но это дорого обходится для нас, французских граждан и налогоплательщиков", - говорит социолог Йохим Велиокас.
Поддержка иммигрантов, упрощение процедуры получения вида на жительство были одними из предвыборных обещаний Франсуа Олланда, которые принесли на выборах немало голосов натурализованных французов. Сейчас против этого даже некоторые потомки иммигрантов.
Общественный деятель Камел Беких, несмотря на то, что сам - сын переселенцев из Алжира, верующий мусульманин с французским гражданством, за немедленную остановку иммиграции.
"Франция безответственно поступает, принимая иммигрантов, которым не может предложить достойную жизнь. Необходимо различать разные волны миграции. Тех, кто приехал еще в прошлом веке, во время экономического подъема — у них была работа, и они адаптировались, ассимилировались. Но те, кто приехал в последнее время, не могут этого сделать - у них нет работы, у них просто нет шансов стать полноправными членами французского общества", - говорит президент движения "Дети Франции" Камел Беких.
Правда, некоторые переселенцы и сами уже готовы уехать. В миграционных службах появляются немногочисленные запросы о добровольном возвращении на Родину - за счет Франции, разумеется. Есть и такие, кто вообще готов отправиться, как говорится, куда глаза глядят.