Всё больше людей спасаются от депрессии при помощи дауншифтинга
Помоги себе сам, тяжелые мысли и плохое настроение, оставшиеся от зимы, могут перерасти в постоянную депрессию. Основатель позитивной психологии Мартин Селигман предлагает рецепт спасения. Если на ночь подумать о трех хороших событиях дня, через неделю депрессия отступит. И пока это одно из немногих средств, которое может помочь против новой напасти, поразившей Европу и Америку, и уже проявившейся в России.
У тех, кто жизнь положил на карьеру, вдруг наступает срыв. Им не хочется ничего: ни зарабатывать, ни тратить. Они либо в полной апатии сидят на работе от звонка до звонка, либо просто увольняются. Это называют эпидемией дауншифтинга. Только в Америке ущерб от нее почти 2 миллиарда долларов.
Вот его деревня. Вот и дом родной. Не хоромы. Но жить можно. Если за комфортом не гнаться. Ежедневные гонки Владимира Толстика еще в городе измотали.
"Работаешь 12 часов в сутки, иногда в выходные, приходишь домой, полчаса чтобы с тобой не разговаривали, чтобы ты как-то отошел. То есть ты продаешься за деньги, потом за деньги не купишь того, чего ты потерял, жизнь пройдёт мимо", - говорит Владимир Толстик.
Пять лет назад вопрос встал ребром. Либо что-то менять, либо новая должность и тогда об успехах дочери будешь узнавать по фотографиям. Он выбрал Кучугуры. Деревню в Воронежской области. Сейчас его заботы - урожай, размытая дорога и дом творчества для таких же переселенцев как он. Их в Кучугурах около ста человек. Это общество и деревенские хлопоты бывший банковский служащий теперь ни на какие богатства не променяет.
"Если сейчас мне дадут 2 миллиарда долларов, я буду заниматься тем же самым, чем я сейчас занимаюсь. Я обустраиваю рай на земле", - говорит Владимир Толстик.
Орхидеи в горшочках. Цветы жизни на ковре, девочка и три мальчика. Любящая жена на кухне. Вытяжка и душевая кабина - привет от цивилизации. Это персональный рай Алексея Петриченко в однокомнатной избушке во Владимирской области. Недавно список ценностей пополнили три барана и козочка Беляночка.
Баба Зина первый здешний переселенец. Всю жизнь проработала в Москве дворником. Деревня Верхоунжа - её попытка, хотя бы на пенсии, жить как хочется. С приездом Алексея и двух его товарищей жить стало веселее. Теперь для счастья бабе Зине больше всего газа не хватает.
"Газ надо и дорогу. Лес есть, речка есть, жить да жить", - говорит она.
Широка страна моя родная. Всего 3 часа езды на автомобили от столицы и совсем другая жизнь. Спокойная и просторная. Это на западе вчерашние менеджеры оставляют карьеру, находят простую, не ответственную работу или уезжают в экзотические страны. В России даже ехать далеко не надо. Поменял городскую прописку на забытую деревню и каждый твой день поменяется до неузнаваемости.
"Нужно постоянно что-то делать. Жечь мусор. Пилить ветки, обрезать яблони, зимой убирать снег. Просто сесть и отдохнуть и сказать: все я устал, такой ситуации нет", - рассказывает Максим Василевский.
Покой им только снится. Уже полгода семья бывшего физика Максима Василевского деревенские. Работы по дому меньше не становится.
И не станет, говорит Валерий Говоров. 8 лет назад он поставил крест на своем похоронном бизнесе. В новой жизни Говоровых природа, огород, лошади для души. И пасека для заработка.
"Деньги заработать на земле человек может всегда. Они под ногами валяются, никто не хочет наклониться и подобрать их. Работы море", - говорит Валерий Говоров.
У немки Хайдемари Швермер проблем с деньгами нет. Потому что она ими не пользуется. Много лет назад пожилой психотерапевт избавилась от квартиры и практики. Она колесит по Германии с одним чемоданом и помогает людям. Убрать офис. Посидеть с детьми. Помыть окна. И все бесплатно. За еду и ночлег.
"Вот тут у меня книжка с адресами добрых людей. Это фильм по моей книге "Жить без денег". Проездные билеты, мне деньги только на них нужны", - говорит Хайдемари Швермер.
Гонорар за книгу идейная бессребреница раздарила. То же самое делает с пенсией. Себе оставляет только свободу. От ценностей современного общества.
"Наше общество занимается погоней за деньгами. За вещами. За статусом. Стандарты все время растут, а доходы людей за ними не поспевают. Поэтому многие чувствуют себя несчастными", - говорит Хайдемари Швермер.
Во всем мире людей, которые добровольно выскакивают из привычной колеи - работа, шоппинг, выходной - называют дауншифтерами. Шай Зельцер из Иерусалима свой выбор сделал 40 лет назад. Когда вернулся с войны Судного дня в родной институт.
"Мне давали крупный грант на исследования. У меня всё было. Я подумал, мои родители три года занимались любовью, чтобы я появился на свет. Я выжил на фронте. Моя жизнь это подарок. Я не хочу потратить её на лаборатории, телевизор и продукты из супермаркета", - говорит Шай Зельцер.
Известный химик стал знаменитым сыроваром. Шай ушел в лес. Основал ферму. С помощью своих знаний, формул и козьего молока он создает сыры, которые ценят далеко за пределами Израиля.
"Возьмите кусочек. Закройте глаза. Досчитайте до 50. А теперь жуйте. И попробуйте сосчитать все вкусы. Это не сыр - это искусство", - рассказывает Шай Зельцер.
Белобородый сыровар чем-то напоминает одного русского графа, удалившегося от светской суеты столиц в родовой поместье. Льва Толстого с его философией опрощения вполне можно считать отцом отечественного дауншифтинга. Его последователи бегут из офисов и мегаполисов ради спокойствия и простых радостей.
"Российские дауншифтеры в отличие от западных коллег часто являются действительно людьми подвыгоревшими, которые просто очень устали и которые хотят отдохнуть", - отмечает доцент кафедры социальной психологии РГГУ Алена Прихидько.
Такой отдых от цивилизации часто приводит к крушению иллюзий о том, что радикальная смена обстановки это лекарство от всех проблем, свобода и неспешные будни оборачиваются хронической скукой и ежеминутной необходимостью быть хозяином своей жизни.
"Человек предоставлен самому себе. Он должен сам себя развлекать. Сам себя воспитывать. Дисциплинировать", - предупреждает Мария Василевская.
Оказывается, бросить все и уехать в глушь для многих россиян гораздо легче, чем жить потом там без начальника.