Интервью министра обороны России маршала Игоря Сергеева программе «Время» (21 августа 2000 года)
- Корр.: Игорь Дмитриевич, появляется довольно противоречивая информация. Все-таки, каково состояние лодки сейчас, все ли отсеки заполнены водой, остаются ли какие-то шансы? Как Вы это можете прокомментировать?
- И.Сергеев: Я могу прокомментировать это таким образом, как это сделала Комиссия после длительного обследования состояния лодки совместно с норвежскими специалистами, по видеоматериалам, которые получались, анализировались. Естественно, по каждому из них делались выводы по работе водолазов и их мнениям и заключениям.
Комиссия сделала вывод о том, что после обнаружения в девятом отсеке затопления его, а именно девятый отсек, по мнению всех специалистов, был отсеком, в котором в большей вероятности могли сохраниться моряки и были бы живы. И, если девятый отсек затоплен, то, естественно, и, наверное, будут продолжены работы и вскрыт восьмой отсек, но картина будет та же. Отсеки лодки, очевидно, затоплены все.
- Корр.: Если это не какая-то военная тайна, можно сказать, какое все-таки задание выполняла лодка в Баренцевом море и как все это случилось?
- И.Сергеев: Лодка выполняла задачу в рамках учения, задачей ставилось провести пуск крылатой ракеты. Затем в районе, в определенном районе обнаружить ордер кораблей и поразить главную его цель торпедным залпом.
По выполнению первой задачи командир доложил, и к 18.00 должен был доложить о выполнении второй задачи. В 18.00 лодка на связь не вышла. Командующий Северным флотом генерал Попов послал на лодку приказ донести ее место и действие. По нормативным документам в течение четырех часов лодка должна была донести ответ. Этого не случилось. Лодка на связь не вышла.
Начиная уже с 18 часов, командующий флотом принял меры по повышению готовности сил поиска и спасения.
Итак, работы начались 12 числа, после 18.00, когда лодка была должна выйти на связь, уже отданы были предварительные распоряжения о повышении боевой готовности штабов, командных пунктов и начале развертывания сил поиска.
13-го, уже 13-го, лодка была, как неопознанная, обнаружена, местонахождение одной, один субъект неопознанный и рядом с ним второй. Опознание произошло 13-го в 18 часов 40 минут. И с этого момента начались непрерывные работы уже с объектом, принадлежность которого была определена. Да, это наша лодка! Предпринимались меры по спасательным работам экипажа лодки. И мы все время ссылались на фактор течения, которое достигало в отдельные моменты двух узлов, полутора узлов. И поэтому это было как бы первопричиной неспособности снаряда на комингсплощадке закрепиться.
А сейчас-то уже ясно стало, что причиной является трещина, и попытки откачаться или присосаться никогда бы не имели успеха ни у нас, ни у другого какого-то спасательного аппарата, потому что принципы спасательного аппарата одни и те же - что у нас, что у английских.
- Корр.: Игорь Дмитриевич! Вот что за объект находился рядом с нашей лодкой, не стал ли он причиной катастрофы? Как Вы думаете?
- И.Сергеев: Ну, мы не опознали его, поэтому говорить об этом сейчас нельзя. Но сам факт того, что и Комиссия, версии, имеющие наибольшую вероятность, говорит о том, что причиной аварии было столкновение. Причиной аварии. А то, что мы видим на дне подводной лодки, это уже следствие причины столкновения подводной лодки.
Есть и иные версии причинности аварии, но они имеют, по мнению Комиссии, да и здесь уже опытных моряков, меньшую вероятность.
- Корр.: Все-таки, Вы больше склонны к тому, что это былo столкновение?
- И.Сергеев: Да, я более склонен к тому, что это было столкновение с каким-то объектом, скорее всего, подводным объектом, так как записи тех, которые непосредственно наблюдали и буи, непосредственно наблюдали, и само образование на дне моря высотой, равной высоте нашей подводной лодки. Это факт.
- Корр.: То есть это скорее всего очень крупный объект, да?
- И.Сергеев: Это был крупный объект, соизмеримый с подводной лодкой "Курск". Соизмеримый.
- Корр.: Какие-то очевидцы буи или что-то такое видели?
- И.Сергеев: Кстати говоря, вот происхождение буев. Они выстреливаются в случае аварии подводного объекта или лодки, или другого военного, кроме вот... Выстреливаются они с целью обозначения своего местонахождения и как способ передачи сигнала и донесений каких-то.
- Корр.: То есть это через.., со спутником связывается?
- И.Сергеев: Очевидно, информация сбрасывается или на летательные какие-то объекты, или на низколетящие спутники. Мы когда произвели опознание нашей подводной лодки, я поставил задачу еще раз обследовать второй объект. Были задействованы гидрографическое судно с более мощной аппаратурой. Но этого объекта обнаружено не было. Ушёл. Не было.
- Корр.: А кто все таки видел эти буи, вы можете сказать?
- И.Сергеев: Это видели вахтенные службы, конечно, по фамилии там записано в вахтенных журналах и на тральщике, и на "Петре Великом". Ну, с высоты он приглубленный буй. Приглубление составляло где-то 3-2,5 метра, плюс волны 4-балльного волнения моря. Конечно, когда мы послали вельбот для того, чтобы снять информацию с этих буев, вельбот их не нашел уже. Погода испортилась резко и найти их в этих условиях было, в условиях уже ночи, будем говорить, но, правда тем светлее, чем у нас, но была попытка неудачная, в основном из-за волнения моря.
- Корр.: Если это лодка, значит, она тоже, видимо была здорово повреждена?
- И.Сергеев: Естественно, естественно. Но смогла...
- Корр.: Никто не признался?
- И.Сергеев: Нет, пока нет. Пока нет. Я думаю, что на месте при более тщательном исследовании что-то найдем обязательно или для подтверждения, или для опровержения. Мы запросили через своего представителя при НАТО дать нам данные, был ли хоть один корабль в районе, где произошла катастрофа? Нам ответили, что нет, кораблей НАТО в этом районе не было. Правда, странное было добавление, но это уже не в наш адрес, это якобы сказано там при беседе, что если бы этот случай и имел место, то мы никогда бы этого не признали.
- Корр.: Было сообщение о двух взрывах, это норвежские сейсмологические службы зафиксировали. А наши службы фиксировали взрывы?
- И.Сергеев: Да, наши службы также фиксировали: и "Петр Великий", и подводная лодка. Другое дело, что зафиксирован еще один, третий, в 11 часов 44 минуты. Это зафиксировано нашей подводной лодкой. Но...
- Корр.: Что это может быть?
- И.Сергеев: Необходимо дальнейшее расследование и исследование.
- Корр.: Игорь Дмитриевич, а когда все-таки было доложено о происшедшем Президенту? И в момент доклада всё ли понимали военные, что действительно произошла такая катастрофа?
- И.Сергеев: Вы знаете, ведь я получил доклад от дежурного генерала Центрального командного пункта в 0 часов 30 минут. 0 часов 30 минут.
- Корр. Это уже 13-ое число.
- И.Сергеев: Это с субботы на воскресенье. С субботы на воскресенье. С этого момента я не уходил со связи. Все решения докладывались мне. Я их утверждал. Постоянно был информирован докладами нашего Центрального командного пункта и Командного пункта Военно-Морского Флота о мерах принимаемых. А самое главное, как только лодке в 18 часов было присвоено наименование аварийной и был запущен в действие план поиска и спасения, мне главное было, чтобы он выполнялся в полном объеме и своевременно.
- И.Сергеев: По докладам , по реализации этого плана я понимал, что все события по развёртыванию поиска и спасения выполняются в строгом соответствии с планом. Более того, результаты, которые были получены и по нахождению, и по опознанию нашей лодки, в 18 часов 55 минут в воскресенье говорили о том, что они эффективно выполняются. В семь ноль-ноль я со своего рабочего места доложил Президенту о факте невыхода лодки на связь и ее нахождения. Еще, правда, нужно было опознать ее.
- Корр.: Какова реакция Президента была?
- И.Сергеев: Президент с этого момента неоднократно выходил и на меня, и на Главнокомандующего Военно-Морским Флотом. Я докладывал ему не реже двух раз в сутки. Он постоянно спрашивал меня: "Все ли сделано? Что необходимо еще сделать?". По нашей оценке, реализация плана проходила в полном объеме, в установленные сроки или с сокращением этих сроков. И мы на тот момент считали, что никаких дополнительных ни команд, ни дополнительных действий не требуется. Уже задействовано было всё, что находилось в распоряжении командующего Северным флотом. Да, еще Президент спросил у меня: "Есть ли необходимость моего прибытия?". Откровенно говоря, я сказал Президенту, что, уважаемый Владимир Владимирович, я считаю лично, что есть твердое управление, которое организовано, успешное развертывание сил поисков, сокращенные сроки нахождения объекта и его опознавания. На мой взгляд, в Вашем присутствии там сейчас такой необходимости нет.
- Корр.: Игорь Дмитриевич, вот....
- И.Сергеев: Я и до сих пор, и сегодня считаю, что мой совет был правильным.
- Корр.: Вот Вы говорили, что очень много было погружений. А почему все-таки не воспользовались сразу иностранной помощью, ведь они сразу ее предлагали?
- И.Сергеев: Как-то вот иностранная помощь, 16-го, это зафиксировано все, в среду первое обращение и прием немедленный Главкомом Военно-морского флота Маккиди, военного атташе, немедленно.
- - И.Сергеев: Я даже прямо скажу, что я, может быть, принял решение неправомочное, а был обязан вначале запросить у президента. Когда мне позвонил Владимир Иванович Куроедов и сказал, что вот нужно принять политическое решение, имея в виду принять помощь, предлагаемую многими. Но наиболее, конечно, на наш взгляд, эффективная помощь могла быть оказана именно англичанами, имея в виду аппарат ЛР-5, и норвежцами, которые имели не только специальное оборудование для глубоководных работ, но и большой опыт этих работ. Мы немедленно откликнулись, не отвергнув никакой другой помощи: ни от министра обороны Коина, ни от министра обороны Франции Ришара, ни от министра обороны Италии, Германии. Mы не отвергали помощь, но нам нужно было сосредоточить все усилия на спасении экипажа. Все остальное у нас в той или иной мере было: барокамеры, лекарства, медперсонал, но мы не отвергли ни одной, ни одной посылки помощи, имея в виду, что она может в определенных моментах развития ситуации понадобиться. И тогда мы попросили бы эту помощь.
Поэтому с уверенностью могу сказать, что никакого промедления с принятием решений, потом я уже доложил президенту, и он, конечно, одобрил это решение, не было.
- Корр.: Игорь Дмитриевич, а почему...
- И.Сергеев: Да и не могло быть. И не могло быть. То, что нас обвиняют в хранении каких-то секретов, Вы понимаете, это все, конечно, для нас очень тяжело это переносить, эти обвинения, особенно когда их не было.
- Корр.: А вот скажите, неужели на нашем Северном Флоте нет таких специалистов, как у норвежцев? Водолазов-глубоководников.
- И.Сергеев: Есть. Отличные специалисты, водолазы-глубоководники. Но нет снаряжения, которое обеспечивает работу глубоководников. Знаете, раньше такие суда назывались апроновскими судами. Есть на Черноморском флоте, есть на Тихоокеанском флоте, и есть на Балтийском флоте. Но их состояние плачевное. На Балтийском флоте есть катамаран, который обеспечивает глубоководные работы, который родился аж в 38-м году, так, как и я, понимаете? Вот. Это все следствие того, что страну нашу уже в течение нескольких лет разворовывают и раздевают. А Вооруженные силы от этого финансируются, даже от утвержденных бюджетом средств, менее, чем на 50%. Вот, где вся причина.
- Корр.: Игорь Дмитриевич, вот вы выясняли, все-таки был акустический контакт, о котором говорят, с экипажем? И вот очень вопрос такой волнует многих, если допустить что-то невероятное, можно было все-таки спасти хоть кого-то из членов экипажа?
- И.Сергеев: Вы знаете, стуки были, 13-го и 14-го. Даже была составлена спеиальная картограмма, на которой мы получили короткий и емкий ответ: СОС, вода. Это уже была оценка состояния людей, которые еще были живы, находились в отсеках. Очевидно в отсеки уже поступала или просачивалась вода.
- Корр.:Когда эти стуки прекратились?
- И.Сергеев: Ну, практически после 14-го .
- Корр.: Каковы будут выводы и какова будет помощь семьям погибших? Выводы, я имею в виду со стороны военных, и помощь семьям, от кого она пойдет?
- И.Сергеев: Вы знаете, назначена комиссия. У нее работа только началась. И ей предстоит проделать долгий путь скрупулезного изучения всех документов, свидетельств. Только на основании этого глубокого проникновения в суть: отдаваемых распоряжений, команд, конечно, с учетом всех факторов, которые на данный момент имели место, определить правильность, взвешенность решений, в т.ч. и обученность людей исполнять команды. Поэтому здесь еще долгий путь для этой работы. Не исключено, что делали какие-то ошибки. Но, мне сейчас кажется, может быть еще в горячке, принципиальных ошибок не было сделано. Ну, повторяю, для этого нужно подняться над эмоциями, хладнокровно и скрупулезно расследовать весь путь - принятие решений, исполнение решений. Это комиссия сделает, в этом я не сомневаюсь, как бы тяжелы последствия ни были. Слишком дорогая цена заплачена.
А что касается помощи, с первых же дней были направлены офицеры, лучшие офицеры воспитательных структур, медперсонал, открыта горячая линия. Все делали для того, чтобы ответить на интересующие вопросы и облегчить страдания людей.
- Корр.: Игорь Дмитриевич, что будет теперь с лодками, аналогичными "Курску"? Будут они выходить в море или все-таки, пока не разберется комиссия...
- И.Сергеев: Ну, я думаю, это однозначно, что, пока не выяснят причины этой катастрофы, лодки не будут выходить в море. Эта работа будет организована. Я уверен, что она уже сейчас идет. Но, по высокой вероятности установления причин и возможности нахождения этих предпосылок на лодках этого класса, ни одна лодка в море пока не выйдет. Ну, это, наверное, естественно и логично.
Просто в конце хочу сказать, что вся страна, прежде всего, конечно, мы, которые несем всю полноту ответственности, как бы это ни было, за случившееся, скорбим вместе с родными, близкими. Никогда не забудем того, что моряки сделали вое возможное и невозможное. Но, обстоятельства все, сила этих обстоятельств не позволили им даже воспользоваться теми средствами, которые предназначены для спасения. Память о них сохранится у каждого и в сердцах, и в истории Русского флота.