Борьбу с экстремизмом Россия заявляет как приоритет своей внешней политики

Имя зверя – "Исламское государство", растущее как раковая опухоль, уничтожающее на своем пути все и вся, - сегодня главное объяснение невероятной нестабильности и очень острой угрозы, которую чувствуют по всему миру. Идея борьбы с ним признана в западном мире однозначно легитимной.

Но возникает казус - на переднем крае борьбы - Сирия с ее режимом Асада. Режимом, борьбу с которым как и с ИГИЛ западный мир поднял на знамена. Отсюда и заявления Белого Дома о том, что и Россия не должна ему помогать, поставляя вооружение, и требования к Греции и Болгарии не пропускать российские самолеты в Дамаск.

Но это - либо гуманитарные грузы - в доказательство - видео, снятое сегодня, на котором российский самолет разгружается в Дамаске. Тушенка, медикаменты, мука, крупа. Либо грузы для Тартуса. Ни для кого не секрет, что в сирийском Тартусе - российская военная база, там - российские военные спецы, этого никто не скрывает. И поставки идут по заключенным еще пять лет назад контрактам.

По словам Владимира Путина, говорить о возможности участия России в военных действиях против ИГИЛ в Сирии преждевременно.

Но борьба с экстремизмом - один из основных тезисов речи Президента, с которой, как было объявлено на этой неделе, он выступит на юбилейной сессии ООН в Нью-Йорке 28 сентября.

Впервые Путин поднялся на эту трибуну в сентябре 2000 года, на саммите тысячелетия. Сейчас, через 15 лет, Президент будет говорить об изменившемся мире. И именно объединение усилий в борьбе с экстремизмом Россия заявляет как приоритет своей внешней политики. Причем из этой борьбы нужно максимально убрать политическую составляющую.

На неделе госсекретарь Керри звонил министру Лаврову, требуя объяснить, что за слухи ходят о том, что Москва отправила вежливых людей на помощь Дамаску. И что российские самолеты в воздушном пространстве Сирии мешают ее американцам бомбить. Сергей Лавров ответил, как Россия видит выход из сложившихся кризисов и с мигрантами, и с ИГИЛ.

Вопрос: "Сергей Викторович, Президент впервые за 10 лет будет выступать на сессии ООН. Получается, что России особенно важно именно сейчас сформулировать некие вопросы своей внешней политики быть услышанной. На ваш взгляд, что именно сегодня важно сакцентировать и донести до тех, кто будет на сессии ООН?"

Сергей Лавров: "В этом году, учитывая, что юбилейный характер сессии предполагает участие высшего руководителя Российской Федерации, конечно, мы исходим из того, что Президент Путин изложит наши принципиальные оценки по наиболее злободневным проблемам современного мира. А таковыми, конечно же, являются, прежде всего, системные вопросы, которые возникают в связи с попытками затормозить объективный процесс формирования нового многополярного мироустройства, которое отражало бы объективное формирование новых центров экономической, финансовой мощи и политического влияния. Ну, и отсюда растут уже все те темы, которые у всех на слуху. Это и борьба с терроризмом, которая должна вестись без двойных стандартов, и не должна делить террористов на плохих и хороших, не должна предполагать, что с кем-то из этих плохих людей, экстремистски настроенных, можно взаимодействовать для достижения каких-то конкретных конъюнктурных геополитических целей. Это и, конечно же, и проблематика односторонних мер принуждения, причем не только в отношении Российской Федерации.

Сейчас, знаете как, наши западные партнеры, прежде всего, под воздействием, наверное, американской психологии утрачивают вообще культуру диалога и культуру достижения дипломатических развязок. Иранская ядерная программа была ярким и очень редким исключением. В большинстве других случаев в конфликтах, которые на Ближнем Востоке, на севере Африки продолжают разгораться, пытаются прибегать к мерам либо силового прямого вмешательства, как это было и в Ираке, и в Ливии, в нарушение решений Совета Безопасности ООН, либо прибегают к санкциям. Обо всем этом Президент будет говорить. Конечно же, он коснется и конкретных аспектов, таких как Сирия, украинский кризис".

Вопрос: "Самый свежий из кризисов, который вытекает из существующих проблем, это кризис с беженцами, который внутри Европы. И понятно, что это люди бегут от войны, отказать им в убежище невозможно. Но, судя по всему, Европа уже раскололась — принимать не принимать. Беженцы бегут в более богатые страны, не тормозя ни в Болгарии, ни в Сербии, ни в Венгрии, нигде. Россия об этом кризисе предупреждала. И вот сейчас он разразился. Почему именно сейчас, и на ваш взгляд, как его преодолеть?"

Сергей Лавров: "Ну, почему именно сейчас, мне ответить трудно. Это могло случиться на полгода раньше, могло случиться на полгода позже. Наверное, именно на нынешний момент пришелся пик того насилия, которое насаждается в регионе Ближнего Востока и севера Африки прежде всего так называемым "Исламским государством", которое являет собой абсолютно новое явление с точки зрения борьбы с терроризмом. Потому что эта структура захватывает не отдельные объекты, не отдельных граждан, а захватывает огромные территории. Уже сотни тысяч квадратных километров захватили и в Ираке, и в Сирии. Причем уже создали какое-то именно квази-государство, если хотите. Вводят свои порядки, жестокие, бескомпромиссные, используют природные ресурсы для того, чтобы продолжать подпитывать свою террористическую деятельность.

И не только Сирия и Ирак, не только огромная часть этих стран, но и в Ливане, и в Йемене, в Афганистане, в Ливии это "Исламское государство" уже пустило свои корни и побеги и публикуют карты своего халифата, на самом деле буквально от Португалии до Пакистана. Это заявка на господство в исламском мире и заявка на то, что даже части нынешней географические части неисламского мира тоже должны стать составным элементом этого халифата. Это абсолютно новое зловещее явление. И, конечно, борьба с ним будет долгой, будет сложной, но без этой борьбы мы не сможем успокоить этот регион. А без успокоения этого региона люди будут жить там, в стране и будут продолжать бежать в поисках лучшей жизни.

Россия выполняет все свои обязательства по международной конвенции. Всех тех, кто подпадает под категорию беженцев, мы принимаем и будем принимать в Российской Федерации. Иногда даже делаем это, далеко выходя за рамки тех критериев, которые положено применять, имея в виду беженцев с Украины, у нас их около миллиона.

И мы сочувствуем нашим европейским соседям в связи с той проблемой, с которой они столкнулись. Я думаю, что они ее решат.

Страны Евросоюза уже обратились в Совет Безопасности ООН с просьбой помочь им разработать резолюцию, которая будет санкционировать действия военно-морских сил стран Евросоюза в Средиземном море по перехвату нелегальных конвоев с мигрантами, которых контрабандным путем пытаются переправить в Европу. Мы готовы рассматривать в Совете Безопасности комплексный подход к решению проблемы мигрантов. Но, разумеется, в том, что касается каких-то принудительных действий, потому что многие в Европе говорят не только об аресте судов в нейтральных водах, но и о действиях в территориальных водах и на сухопутной территории, в том числе той же самой Ливии, с применением силы, если будет выявлено, что судно незаконно захвачено или никем нигде не зарегистрировано. И даже выступают за то, чтобы получить право от Совета Безопасности от этих судов избавляться, как там написано. Топить их что ли хотят?

Множество вопросов возникает. Но мы уже не раз говорили, что отныне и впредь научены тем, как наши западные партнеры порой умеют интерпретировать резолюции Совета Безопасности, мы будем готовы санкционировать принудительные меры, только если они будут максимально конкретно и очень строго регламентированы в самой резолюции, не допуская какого-либо двойного толкования".

Вопрос: "Ведь беженцы конкретно из Сирии бегут от ИГИЛ, и от гражданской войны. Позиция России — войну нужно прекратить. Президент предлагает пакет мер по борьбе с терроризмом. Как наши партнеры воспринимают этот пакет мер? Ведь, на первый взгляд, не дипломата, складывается странная ситуация, когда американцы продолжают настаивать на том, что нужно поддерживать антиоппозицию, вам звонит Керри, по-моему, уже раз в неделю и обвиняет Россию в том, что мы мешаем Америке бомбить Сирию. Нам закрывают пространство воздушное третьих стран, через которое мы пытаемся доставить гуманитарные грузы. Что происходит?"

Сергей Лавров: "Ну, я думаю, что наши американские партнеры просто либо не очень продуманно изначально создавали свою коалицию, либо замыслили ее таким образом, что у нее какие-то иные цели, нежели те, которые были объявлены.

Когда анализируешь, как работает авиация этих стран, входящих в коалицию, то тоже странное впечатление. Иногда такая мысль закрадывается, что, наверное, все-таки что-то есть еще в задачах этой коалиции помимо заявленной цели борьбы с ИГИЛ. Могу сказать, надеюсь, я никого не подведу, некоторые наши коллеги из стран, которые входят в эту коалицию, говорят, что у них есть, бывает даже информация о том, где конкретно в данный момент, на каких позициях находятся те или иные подразделения ИГИЛ, а командующий коалицией, естественно это Соединенные Штаты, согласие на удары не дает. Повторю, я не хочу, естественно, никаких делать выводов, мало ли какие есть оценки, какая информация у командующего, может быть, у других такой информации нет, может, какие-то есть там высшие соображения, но вот поступают такие сигналы.

Что касается наших подходов, то они абсолютно прозрачны. Мы заявили, что мы будем помогать сирийскому руководству, также, как мы помогаем иракскому руководству, руководству других стран, которые сталкиваются с террористической угрозой. И наше военно-техническое сотрудничество преследует именно эти цели. Безусловно, поставки вооружений были и продолжаются, и будут продолжаться, они неизбежно сопровождаются направлением наших специалистов, которые помогают наладить соответствующее оборудование, помогают обучить сирийский персонал для обращения с этими вооружениями, и здесь нет абсолютно никакой тайны, никаких секретов. Поэтому слыша все эти домыслы о том, что мы что-то резко, качественно радикально изменили в своем подходе не могу, конечно, с этим согласиться.

Если целью стоит не допустить консолидацию вот этой территории Ирака и Сирии в качестве такого ядра халифата, задуманного ИГИЛ, то надо помогать, прежде всего, тем, кто воюет на земле с этими бандитами, то есть иракской армии, иракским курдам, сирийской армии, и сирийскому курдскому ополчению, и мы, собственно говоря, за это и выступаем, призывая координировать усилия между всеми теми, кто находится на земле. И в идеале если бы коалиция вступила в контакт не только с иракским правительством, с кем она договорилась, но и с сирийским правительством, и соответственно обеспечивала бы гармонизацию подходов своих и тех сирийских военных структур, которые работают на земле, вот это было бы уже, наверное, гораздо более эффективно, нежели то, что мы наблюдаем сейчас.

Вопрос: "Они ни в какую не хотят с Асадом договариваться".

Сергей Лавров: "Не хотят, публично объявляют и, более того, говорят, что мы бы приветствовали вклад и России, и любого другого государства в борьбу с ИГИЛ, если только это не будет укреплять позиции Асада. Но если вообще исключить армию Сирии из участников борьбы с ИГИЛ, то это абсурд какой-то. Потому что наиболее, если брать все вот перечисленные мной возможности, то наиболее эффективная военная сила на земле - это сирийская армия.

И такой еще момент, понимаете, когда нам говорят, вот еще и Австралия присоединилась к коалиции, она тоже будет бить по ИГИЛ без каких-либо шагов, которые укрепляли бы позиции Башара Асада, англичане уже бомбят сирийскую территорию, убили нескольких джахадистов и заявили, что это реализация их суверенного права на самооборону. Франция подключилась уже не только к бомбардировкам территорий Ирака, на что есть согласие Багдада, но и бомбардировкам территорий Сирии, на что согласие Дамаска никто не спрашивает.

Я даже иногда задаюсь вопросом, может быть все хотят, чтобы мы тоже сказали, что будем наносить удары по террористам в Сирии, не спрашивая Башара Асада. Потому что получается, что это опять какая-то игра в придуманную схему непризнания легитимности. И ради чего? Я уже не раз высказывался по поводу того, что когда нужно было ликвидировать сирийское химическое оружие, абсолютно легитимно воспринимался президент Асад, его действия по присоединению к соответствующей конвенции приветствовались в резолюции Совета Безопасности. И прошел год, и он перестал быть легитимным только потому, что теперь это не химическое оружие в качестве угрозы, не химические вещества, а террористическая опасность.

Это идеологизированный подход. Я думаю, что он не принесет того результата, на который мы все рассчитываем, а результат принесет скоординированная, без двойных стандартов деилогизированная борьба с терроризмом".