Выставка Эрика Булатова, которая в эти дни проходит в Лондоне собирает не только ценителей искусства
Многие видят в картинах - историю.
Эрик Булатов выставляется с середины 50-х и всё это время искусствоведы и журналисты соревнуются в попытке подыскать ему правильное определение: московский концептуалист, основатель соцарта, аванградист? Все эти слова и годы, как бесконечная река, обтекают его картины и не могут выразить того, что он делает.
"По-настоящему я ничего этого приложить к себе не могу. Я думаю, такого названия ещё не существует", - говорит о себе сам Эрик Булатов.
Булатов часто говорит: если художник не успел выразить время, в котором живёт, то оно безвозвратно уйдёт. Но пока живут его картины, сохранится неискажённый взгляд человека советской эпохи на мир. Европейские искусствоведы и коллекционеры, они открыли художника в перестроечное время, а потом хорошо на нём заработали, говорят, что без этих работ трудно представить себе Москву 80-х.
"В те времена был ещё Советский Союз и Союз Художников СССР. И такие мастера как Булатов, Олег Васильев и Илья Кабаков не считались официальными художниками", - отмечает искусствовед и коллекционер Саймон де Пьюри
Слово, считает Булатов, - не только звук и не только смысл. Слово - это образ и оно имеет право быть отображённым. Удивительно, что наполненные летящей кириллицей полотна могут быть так популярны за пределами России.
О Булатове в Британии написали сотни статей. И почти в каждой из этих статей есть слова: это художник, которого здесь понимают и ценят. Ну что касается "ценят", "оценивают", с этим можно согласиться, ведь его работы на западных аукционах продаются за сотни тысяч долларов, а вот что касается "понимают", то здесь есть вопросы. Ну как можно объяснить западному человеку, который не говорит по-русски, что такое: "Хотелось засветло, ну не успелось!"?
Сам Булатов к этому давно привык. Чтобы избежать трудностей перевода, многие посетители просят объяснить, что там такое нарисовано.
О своих любимых и нелюбимых словах 82-летний художник может с упоением говорить часами, но для парижской или лондонской публики это лишь усложняют восприятие.
"Им легче было поставить смысл литературный на второе место, а на первом месте у них был эмоциональный эффект, эмоциональное восприятие", - говорит Эрик Булатов.
Хотя Париж, где Булатов проводит большую часть времени, от Лондона отделяют всего два часа на поезде, за последние четверть века это лишь вторая персональная выставка в британской столице. Организаторы её давно хотели увидеть эти картины на стенах своей галереи.
"Он не только как художник, он как личность, как собеседник тебя завораживает", - говорит куратор выставки Касия Кульчук.
Булатов смотрит, как быстро перемещаются по залам посетители и тихо говорит, что живопись на ходу смотреть невозможно. Ведь картина - это закрытая дверь, и нужно долго и терпеливо стучаться, чтобы она открылась.