В Большом театре — премьера: балет «Реквием» знаменитого балетмейстера Бориса Эйфмана
Музыка Шостаковича, стихи Ахматовой и хореография Эйфмана. На новой сцене Большого - новаторский балет. Из Петербурга в Москву привезли "Реквием". Возможность увидеть постановку, которая никого не оставляет равнодушным, у столичной публики появилась благодаря фестивалю "Черешневый лес".
Чтобы рассказать об ужасе блокадных ленинградских зим без слов, танец должен быть на грани крика и пределе возможностей человеческого тела. Чтобы добиться этого, маэстро Эйфман доводит на репетициях и себя, и своих артистов до почти экстремальных эмоций.
В 1991 году Борис Эйфман уже ставил "Реквием" Моцарта. Тогда страна, живущая ожиданием перемен, приняла постановку восторженно. 20 лет спустя хореограф решил ее возродить. В итоге появился абсолютно новый балет, вдохновленный музыкой Шостаковича и стихами Ахматовой. Маэстро добавил еще один акт и спектакль посвятил Петербургу, человеку и вечности.
"Все-таки, наш дух действительно сильнее плоти, это проблема очень серьезная. Дух и плоть - это вечные антагонизмы, это вечная борьба Бога и дьявола, как искусителя, искусителя плоти. И эта борьба духа с плотью, это вечный диалог", - говорит Борис Эйфман.
Спортивные юноши и девушки держат строй. Под бой кремлевских курантов выходят люди в форме. Лиц не видно. Но силуэты чекистов и годы репрессий опознаются безошибочно. Это Анна Ахматова и ее "Реквием" пронзили сердце хореографа.
Из декораций - только стена. Остальное рождает свет. Тогда, в 1938 году, поэтесса ночами стояла у тюремных ворот, надеясь узнать хоть что-то об арестованном сыне. Из этих отчаянных ночных дежурств и рождались стихи: "Я была тогда с моим народом, там, где мой народ к несчастью был".
Танец-исповедь, танец-боль, кажется, вопреки законам хореографии. Ломаные движения как будто наэлектризованных тел в лучах света. Не классика и не модерн - просто Эйфман, шутят артисты его труппы.
"Наш театр очень драматичный, и постоянно игра, игра, и еще раз игра. То есть, нет пустого жеста, в каждом жесте есть свой смысл", - говорит Любовь Андреева, солистка Санкт-Петербургского государственного академического Театра балета Бориса Эйфмана.
"Постановочный процесс и сложный, и в тоже время, очень интересный. Потому что ты ощущаешь, что ты тоже в этом поиске, и помогаешь хореографу-мастеру найти правильную лексику, правильный язык", - говорит солист Санкт-Петербургского государственного академического Театра балета Бориса Эйфмана Олег Габышев.
Сюжета нет. Но есть герои. Вне времени и вне истории. Разлученные мать и сын. Муж и жена. Просто мужчина и просто женщина. Первая любовь. И жизнь, словно рассеченная на две части, где счастье "в прошлом" и одиночество и отчаянье "в настоящем".
"Сочетание разных стилей, разных техник и делает нашу хореографию своеобразной, уникальной. Поэтому, конечно, наши артисты должны быть актерами, которые способны выразить через тело эмоцию души", - объясняет Борис Эйфман.
Исследуя движение человеческой души, философ и хореограф Эйфман, как всегда, виртуозно останавливает мгновенье, чтобы прожить его без остатка. Такое балетное кино. Яркие, словно вспышки, образы стоп-кадры. И по традиции финал остается открытым, чтобы оставить и героев, и зрителей наедине с вечными тайнами жизни.