Спектакль «Коварство и любовь» в постановке Льва Додина представят московским зрителям

Вся палитра "Коварства и любви" в черно-белых красках - на сцене театра имени Маяковского играют Шиллера в постановке Льва Додина. Философский подход к противопоставлению человеческих чувств и общества, и коварству, как стилю жизни. Трагедия 18-го века получилась невероятно актуальной.

Взяв раннюю трагедию Шиллера, Лев Додин выстроил спектакль с тщательностью шахматной партии. Актеры движутся по квадрату сцены как фигуры на шахматной доске. И каждый новый шаг-диалог приближает к неотвратимой развязке логично и тонко.

В известной трагедии 18 века про "Коварство и любовь" Лев Додин сместил акценты - фирменный стиль мастера, чтобы поразмышлять на тему: добро и зло, жестокость и искренность, любовь и коварство - вещи несовместимые?

"Такая экзистенциальная трагедия о взаимосуществовании любви и общества, коварства, как способа жизни, любви к самому коварству и, наконец, коварство самой любви, то есть философская история насыщенная трагическим мироощущением", - говорит художественный руководитель Академического Малого драматического театра - Театра Европы (Санкт-Петербург) Лев Додин.

Философ Лев Додин добавил шиллеровской истории полутонов, населив сцену обычными плохими-хорошими людьми. Леди Мильфорд (Ксения Раппопорт) порхает по подиуму, мастерски балансируя на грани ранимости и насмешки. Фердинанд (Данила Козловский) приходит к ней, чтобы отказаться от брака, навязанного отцом в карьерных целях. Леди пытается его обольстить, но он верен возлюбленной. Или не верен? Фрак снял, жилет расстегнул. А Луиза в исполнении Лизы Боярской меньше всего похожа на робкую обманутую мещанскую девушку.

"Это абсолютно будничная сегодняшняя история. Это очень жесткая история. Конечно, есть любовь, безусловно, но тут скорее противоборство нравственности и, не знаю, политики, власти, силы", - сказала актриса, исполнительница роли Луизы Елизавета Боярская.

Сократив монологи Шиллера. Лев Додин попытался вернуть словам немецкого романтика проникновенность и силу сердечной исповеди людей, живущих уже в веке 21-м.

"Обороты речевые, которые, во-первых, сейчас очень даже сложно и слышать, не говоря о том, что произносить, которые, в общем, при прочтении не очень понятны. Нужно все время возвращаться, перечитывать: а вот что он имел в виду. Но в итоге потом ты начинаешь получать удовольствие - говорить языком Шиллера со сцены", - отмечает актер, исполнитель роли Фердинанда Данила Козловский.

Спектакль начинается на полупустой сцене, лишь столы то и дело переставляют то ли официанты, то ли охранники, чтобы в финале расставить их праздничным каре с белыми скатертями и свечами - то ли на поминки любви, то ли для свадебного застолья.

Чтобы эта пышная свадьба и выгодный союз состоялись, плели интриги, топтали чувства. На авансцене - юные влюбленные. Их не хотели убивать, так вышло. Человеческий фактор в очередной раз оказывался неучтенным в государственных интересах. Праздничный стол сияет равнодушным великолепием. И диктор из репродуктора бесстрастно вещает об общечеловеческих ценностях.