Театр Вахтангова привез в Германию свою постановку «Евгения Онегина»
В Германии с аншлагом проходят гастроли театра Вахтангова. В рамках проекта «Русские сезоны» показывают спектакль «Энциклопедию русской жизни» - так называли современники роман в стихах великого Пушкина «Евгений Онегин». Спектакль необычный, обладатель множества наград. Но самая трогательная из них - то, как воспринимают все происходящее на сцене зрители.
В зале абсолютная тишина, не слышно даже нечаянного кашля. Смотришь на сцену, а как будто заглядываешь к себе в душу. Огромное зеркало за актерами колеблется, отражая тени и темноту зала. Здесь все сплетено воедино: и гениальный пушкинский текст и музыка, и декорации, и, конечно же, актерская игра.
«Кто-то играет на скрипочке гениально, не фальшивя. У кого-то контрабас, у кого-то струнный инструмент, у кого-то ударный. И в результате происходит этот чудо-театр», - говорит актер Сергей Маковецкий.
Все актеры вместе с режиссером Римасом Туминасом создают невероятное множество смыслов. Два Онегина - молодой и зрелый, с выжженной душой. Даже спектаклей получилось как будто два. В один день Онегина под грузом лет играет Сергей Маковецкий, в другой - Алексей Гуськов. «У него было все, кроме любви, понимаете?» - говорит Гуськов.
Всего четыре вечера на сцене. Два в Берлине, два в Майнце. Города выбраны так, чтобы Онегина, или Онегиных смогли посмотреть жители, как Восточной, так и Западной Германии. «Это те мостики, может, немногие оставшиеся, которые связывают людей, которые связывают страны, разные национальности, которые не подвержены внешним искусственным влияниям, понимаете? То, что от сердца к сердцу», - говорит актриса Ирина Купченко.
От сердца к сердцу. Существует чуть ли не десяток переводов Пушкина на немецкий язык, но в немецких школах Пушкина не проходят. Людмила Максакова исполняет на сцене сразу две роли, танцмейстера и няни Татьяны Лариной, говорит об особой миссии актера: «Если мы проникли в сердце зрителя и сумели что-то рассказать о нашем великом поэте, о его совершенных прозрениях, о человеческой душе, я считаю, что в этом, если хотите, оправдание смысла нашего земного существования. Может, это очень высокий стиль, но как умел, так спел».
Ну а кто в зале? В основном, наши соотечественники, изголодавшиеся по российскому театру.
«Я приехала специально сегодня на это представление из Котбуса», - говорит зрительница Наталия Майер.
Есть и немцы. Рональд Кениге сам несколько лет жил в России, пытаясь понять таинственную русскую душу. «Тогда была поговорка: если действительно хочешь понять русского, нужно съесть с ним пуд соли и выпить водки. Так говорили. Нужно время, чтобы понять Россию, потому что многие вещи совсем другие. Например, отношение к расстоянию. Если русский говорит, что живет в Подмосковье, то мы, немцы, полагаем, что это 10 километров, а он имеет в виду 500», - рассказывает Кениге.
Со зрителем как будто играют. Вроде, и главные стереотипы на месте: домра, которую европейцы, конечно же, примут за балалайку; медведь в разных ипостасях: вот он - плюшевая игрушка, а вот - в финале сжимает Татьяну в танце своими когтистыми лапами. Но все это настолько далеко от классической и примитивной формулы «водка, медведи, балалайка».
«Эта абсолютная дисгармония такого зверя, катающегося в снегу, и маленькой хрупкой девушки, и в этом есть Россия, мне кажется», - поясняет актриса Ольга Лерманова.
И в этом тоже Россия. Эпизод с отрезанием кос, когда провинциальные девушки попадают в Москву. Совершенно явная аллюзия на бритье бород боярам Петром I. Или, вот, слышишь французский, а взгляд цепляет валенки. И затем верх берет разухабисто-деревенское русское.
В чем отличие берлинского зрителя, скажем, от парижского? Этот вопрос ставит актеров в тупик. И действительно, какое может быть отличие. В Берлине, Париже и Лондоне русский театр встречают одинаково — бурными аплодисментами.