Аналитическая программа «Однако» с Михаилом Леонтьевым от 18.03.1999
Владимир Мечьяр был наш человек, свой парень. Собственно, во всех странах Восточной Европы оставалось до последнего времени некоторое количество наших своих парней. Те кто у нас учились, с нами работали, военная и бывшая партийная элита, партнеры наших спецслужб. Люди, которым гораздо легче было найти общий язык по-русски и с русскими.
В том числе, как водится, не вполне бескорыстный общий язык. Выстроить, так сказать, клиентские отношения. Что только мы не делали для Мечьяра. Даже космонавта словацкого запустили.
Однако, что необходимо понять? И для Польши, Чехии, Венгрии, и для всех остальных по списку смысл вступления в НАТО – это не военные гарантии. Это присяга на верность Западу, знак принадлежности определенной системе. Знак, что сюда можно спокойно класть деньги. И деньги вкладывают. В Чехию до последнего времени в четыре раза больше на душу, чем в Словакию.
Мощи мечьяровского клана, опирающегося на старую нашу словацкую элиту атлантисты противопоставили очень хорошо обеспеченную деятельность целой своры так называемых гуманитарных неправительственных организаций. И это сработало.
Однако суть не в этом. Суть в том, почему сработало. Что мы можем предложить Восточной Европе взамен того, что предлагают они. Инвестиции, безопасность, личные перспективы? До сих пор работала только последнее – клиентские отношения. Однако там везде растет новое поколение. Оно не кончало ВУЗов в России, не служило в армиях Варшавского договора, не стучало в местную госбезопасность. Оно, как известно, выбирает Пепси. И это касается не только Словакии, Болгарии или там Украины. Даже Белоруссии.
Сегодня наше «Правое дело» устроило общественные чтения по объединению России и Белоруссии. Так вот что там бросалось в глаза. Это не просто прозападный – активно антироссийский настрой нынешней белорусской оппозиции - антилукашенковской. Я согласен, Белоруссия -–это не Украина даже. Антилукашенковская оппозиция – это как бы отщепенцы. Пока.
Однако люди работают, средства очень серьезные вкладываются. И что мы опять же можем этому противопоставить? Я не злорадствую, я пугаю.